Читать книгу - "Кошка из мастерской - Ён Сомин"

эта женщина с самого начала и была хозяйкой блюда.

Покупательница тревожно заметила:

– А если я не узнаю свою внучку, которую так давно не видела? Или я сама так сильно состарилась, что она меня не узнает?..

Она рассказала, что в тот год, когда её внучка пошла в среднюю школу, родители девочки тоже переехали в Прагу, и тогда она сама, страдая от тоски по родине, первой уехала в Корею. Поэтому они не виделись как минимум уже лет десять.

– Внучка не может вас не узнать. Она наверняка вас узнает. Она ведь даже помнит, в какой посуде вы готовили для неё лазанью.

Только теперь женщина расслабленно улыбнулась:

– Ох, я вас заговорила? Сейчас она, наверное, в самолёте… Я должна срочно всё приготовить.

Женщина отошла от стенда и, обернувшись, попрощалась с Чонмин:

– Доброго вам дня.

В этих словах чувствовалось гораздо больше искренности, чем в обыденном Merry Christmas! И Чонмин улыбнулась в ответ и произнесла: «И вам хорошо провести время!» Для посетительницы гораздо важнее сочельника было то, что она сможет провести это время с внучкой. На безымянном пальце её левой руки, в которой она держала сумку, виднелось старое золотое кольцо в виде чёток. Чонмин подумалось, что было бы неплохо, если бы на её открытке оказался текст тихого рождественского гимна на каком-нибудь неизвестном языке. Ей захотелось, чтобы это оказалась мелодия, которая подобно волшебному ковру-самолёту унесёт бабушку с внучкой в неведомую зимнюю страну.

Вазы Кисика нравились всем без исключения вне зависимости от пола и возраста. Также были популярны неглубокие цветочные горшки с выделявшим их черным ромбовидным узором на красном фоне. В какой-то момент на них засмотрелся мужчина в грязной одежде, сильно пропахшей по́том.

– Вам нужен цветочный горшок?

Мужчина ничего не ответил. Кисик подождал, пока посетитель заговорит первым.

– Этот узор… как… сделан?

Невнятные слова, запинающаяся и не особо вежливая речь.

– Перед обжигом я нанёс черный краситель. Особенностью этого красителя является то, что он не теряет цвет и остаётся ярким даже при высокой температуре в печи.

Мужчина потёр узор указательным пальцем, словно желая убедиться, что цвет не исчезнет. Под ногтями у него была грязь.

– А этому… любой… может научиться?

Кисик наклонился к мужчине и раскрыл свою руку.

– Да, конечно. Даже люди с такими неизящными руками, как у меня, могут создавать такое.

Мужчина тихо достал наличные из внутреннего кармана пуховика. У него оказалась одна купюра в пятьдесят тысяч вон, две купюры по десять тысяч, одна пятитысячная и пять по тысяче. Он не услышал предложения Кисика упаковать покупку, просто прижал горшок к груди, развернулся и ушёл.

Большинство покупателей интересовались только тем, как они будут использовать керамику, а не тем, как она была изготовлена. Однако этот мужчина в первую очередь спросил, как было создано изделие, – совсем как Кисик, когда впервые у Чохи покупал её работу. У Кисика появилось чувство, что неизвестный покупатель внимательно рассмотрит своё приобретение, обнаружит, что оно было сделано с душой, и почувствует его притягательность. Мужчина посадит в этот горшок что-нибудь ценное и, может, займётся чем-то созидательным, не обязательно керамикой. Кисику приятно было представлять, каким переменам в жизни других могут способствовать его работы.

Посетителей было не особо много, но перед стендом всё время находились один-два человека. Примерно двадцать процентов пришедших сообщили, что их привлёк пост Чонмин о том, что «Рождество – это всеобщий день рождения». Чонмин почувствовала неописуемое удовлетворение. Это было настоящим рождественским чудом – люди увидели её текст, и он настолько их тронул, что они решили прийти на ярмарку.

Тарелки и другие работы Чохи, а также работы Кисика постепенно распродавались, чтобы хранить воспоминания покупателей, но никто не купил ни одной миски для начос, ни кофейной чашки, сделанных Чонмин. Она не могла скрыть своего разочарования от того, что никто не остановил свой выбор на её работах, несмотря на низкие цены в пятнадцать и десять тысяч вон.

Чтобы подбодрить её, Сота купил печенье в виде рыбок пуноппан.

– С чем – с бобовой пастой или с заварным кремом?

Чонмин была мрачнее тучи, но, услышав такой вопрос от иностранца, онемела и, сама того не заметив, заулыбалась.

– Мне, как дизайнеру бренда товаров для дома, твои изделия кажутся замечательными.

Но девушка давно уже знала о привычке Чохи и Соты говорить «замечательно» в те моменты, когда они хотят кого-то похвалить, пусть работы и не такие уж замечательные. Пока Чонмин и Сота пререкались по поводу того, с чего надо начинать есть рыбку пуноппан – с головы или хвоста, и тому подобных незначительных вещей, к ним подошёл мальчик.

– Сколько стоит самая дешёвая вещь?

Он кого-то напоминал своими необычайно большими глазами с двойным веком и бронзовой кожей.

– Дешевле всего стоит такая кофейная чашка – десять тысяч. Немного дороже стоит миска для начос – пятнадцать тысяч.

Чонмин было очень неловко показывать свои изделия в качестве таких, которые покупатель хочет приобрести не для своих конкретных целей, а потому, что они «самые дешёвые».

Мальчик водил взгляд своих круглых глаз туда-сюда, рассматривая керамику.

– Вы их продаёте дёшево потому, что они треснутые или сделаны как-то неправильно? – резко спросил мальчик, впившись в неё взглядом.

Чонмин присела, чтобы её глаза были на уровне глаз ребёнка, посмотрела на него, и тут она поняла, кого он ей напомнил.

– Нет, не поэтому. Мы продаём только прочную посуду, без трещин. Но эти вещи сделаны начинающим мастером, поэтому стоят недорого.

На опустившуюся на корточки Чонмин упала чья-то тень. Она подняла голову и увидела Ери.

– Онни, это мой младший брат. У мамы день рождения приходится на Рождество, вот и выбираем подарок.

Эти двое были настолько похожи, что их можно было бы принять за близнецов. Правда, Ери была выше своих сверстников, а мальчик – меньше и ниже ровесников.

– Ери! Давно не виделись. Это же двойная радость – мамин день рождения в Рождество.

Ери пожала плечами и сказала: «Какая разница» как о чём-то незначительном. Недавно семья Ери далеко переехала, и поэтому она не могла часто приходить в мастерскую или к Чонмин домой. Она без обиняков сообщила Чонмин, что новое жильё по размеру такое же, как предыдущее, и Хою она взять пока не может. Чонмин хотелось бесплатно отдать тарелку брату Ери, но она не могла это просто так сказать детям, которые внимательно осматривали посуду.

– Как использовать эту миску для начос? Для чего эта маленькая ёмкость?

Прямолинейная Ери вместо брата начала расспросы о миске.

– В эту тарелку можно выложить начос вместе с сырным соусом. Если есть из неё рамэн, в эту маленькую тарелочку можно положить кимчи. А если есть из неё манду[41], то сюда можно налить соевый соус. Выглядит немного неуклюже, но зато её можно использовать по-разному.

– Как это похоже на тебя, онни. На мытьё посуды нужно будет меньше времени, хорошая вещь.

Ери убедила брата купить эту миску. Она всё равно сама мыла посуду вместо постоянно занятой мамы, поэтому она ей и приглянулась. Мальчику эта идея не так понравилась, но он кивнул.

Пока Чонмин аккуратно укладывала покупки, Ери уже вовсю щебетала с остальными мастерами, рассыпая приветствия, как конфетти. И тут случилось то, чего Чонмин подсознательно боялась: девочка узнала, что Чун больше не приходит в «Соё».

Ери мгновенно натянула маску безразличия, но обман был очевиден: девочка обиженно надула щёки. Всё же, сквозь наигранную небрежность, она буркнула, что заглянет на рождественскую вечеринку после ярмарки. Чохи дала детям по конфете и зловещим ведьминским голосом сказала, что, если они сегодня придут в мастерскую к семи вечера, там их будет ждать много вкусной еды. Ери сделала вид, что это её совершенно не интересует, и равнодушно высказала Чохи, что Хеллоуин вообще-то уже прошёл, но при этом пообещала обязательно прийти.

После визита Ери с братом работы Чонмин начали потихоньку продаваться. Их брали дети, которые, подобно брату Ери, хотели сделать подарок своим родителям, студенты, которые