Читать книгу - "Любимчик Эпохи. Комплект из 2 книг - Катя Качур"

На застекленной террасе готовили место для камерного оркестра, выставляли шоколадные фонтаны, заносили гигантские корзины цветов. Таджики в телогрейках в прямом смысле красили зеленой краской бритую траву из огромных распылителей. На фоне этого ажиотажа чуть поодаль в центре не орошенной еще лужайки крупный мужик катал взад-вперед инвалидное кресло. В нем, укрытый пледом, сидел кто-то мучительно уставший, истерзанный, лишний. Пронзительное его одиночество не могли заглушить ни репетиции музыкантов, ни грохот подъезжающих грузовиков, ни визг разводящей всех и вся Фаины Ивановны. Илюша, не в силах объяснить свой порыв, оторвался от работы и подошел к коляске. Прозрачными глазами сквозь него смотрел искаженный судорогой человек. Светловолосый, беспомощный, отрешенный. Илюша содрогнулся: ему показалось, что инвалид чудовищно похож на него самого. Точнее, на его школьную версию, хрупкую и болезную. Вывернутые худые руки лежали поверх пушистого покрывала и явно не держали даже куска хлеба. Загнутые кверху стопы в огромных ботинках никогда не касались земли. Природа не приспособила парня к жизни, и это ощущение Илюше было знакомо как никому другому. Он снял перчатку, сел на корточки и взял в свою ладонь вялую бледную кисть колясочника. Под пальцами что-то напряглось, инвалид дернул головой и скосил глаза на Илью.

– Д-держись, д-дружище, – прошептал Илюша.

Парень затрясся, в уголках глаз появились слезы. Мужик, катавший коляску, грустно посмотрел в небо.

– Да не понимает он тебя. Федя – растение, овощ.

– С-сам ты овощ! – разозлился Илюша.

В двух метрах взорвалась пробная петарда. Вечер должен был увенчаться салютом. Инвалид дернулся и закричал. Илюша инстинктивно накрыл его телом. Холодная щека Фаниного брата коснулась горячего Илюшиного виска. Федя прижался к нему как к батарее и застыл.

– Ишь ты, не вырывается, – удивился мужик, – замерз, поди. Ладно, пусти, Феде обедать пора.

Илюша поднялся и, не оглядываясь, пошел прочь. В горле стоял комок, сердце саднило, ребра сомкнулись и не давали дышать. Он вернулся к панно: нарядный космонавт махал рукой землянам, сзади него развевалось знамя. Часть черно-синего космоса с серебристыми звездами оставалась еще лежать россыпью в коробке. Современное итальянское стекло в отличие от прежнего прибалтийского придавало картине налет диснеевской мультяшности. Илюша вздохнул и начал замешивать очередную порцию раствора. Сзади, шурша гравием, подкралась тяжелая Фаина Ивановна.

– Знаешь, сколько лет я смотрела на эту картину? – загадочно спросила она.

– С-сколько?

– Всю свою молодость. Вплоть до окончания училища.

– А п-потом?

– А потом вышла замуж за учителя химии. Стала жить в доме его родителей. Там уже Даная висела в нашей комнате.

– Д-достойная зам-мена, – сказал Илюша.

– Вот встретим столичную звезду, а потом я займусь тобой.

– В с-смысле?

– Покувыркаемся, – хитро пообещала Фаина Ивановна.

– В-вы меня п-переоцениваете, – испугался Илюша, – я п-плохо кувыр-ркаюсь.

* * *

Кортеж из шести машин привез желанных гостей. Из первого «гелендвагена» вышли худой мужчина – глава семейства Евгений Алексеевич – и Саша Баринов с красивой жеваной рожей и в мятом смокинге. Ковровая дорожка длиной в шестнадцать метров вела к веранде, где играл оркестр и угощались люди в вечерних нарядах. По ней, с крыльца, навстречу актеру спустилась Фаина Ивановна в многослойном шелке с голыми плечами и разведенными в стороны руками, излучая гостеприимство.

– Восхищаюсь вашим талантом, – пробасила она, – счастлива видеть на нашей земле!

Баринов слегка поклонился и рыгнул. Казалось, он еще не отошел от предыдущего банкета.

– Сразу в дом или подышите? – спросила хозяйка.

– А давайте подышим, – обрадовался Саша.

– Женя, что стоишь, остолоп, – обратилась она к мужу, – проводи звезду по нашему саду, покажи бассейн, сауну. Вы ведь не против сауны с можжевельником после ужина?

– Эммм… – Саша не нашелся что сказать. Он вытянул из кармана пачку сигарет и закурил.

Хозяин, пытаясь услужить, повел Сашу с его свитой по вымощенным мрамором тропинкам и с дотошностью экскурсовода разъяснял, откуда привезен камень для скамеек и скульптур, где заказывались фонари и остроконечные туи.

Саша покорно кивал, пытаясь понять, зачем ему эта информация.

– А вот и наша гордость, – воскликнул Евгений Алексеевич, – мозаика времен СССР! Это моя жена – Фанечка – заказала копию панно, созданного известным советским художником…

– Аааааа! – заорал Саня, перебив хозяина и заставив вздрогнуть всю свиту. – Твою маааать! Кого я вижу????

Илюша, завершавший к вечеру работу, резко обернулся и издал такой же тарзаний вопль:

– Аааааа!

Саня кинулся на Илью, заграбастал в объятия и начал радостно мутузить его из стороны в сторону.

Евгений Алексеевич с Фаиной Ивановной, затянутая в бархат Фаина-дочь и нарядная свита недоуменно смотрели на двух сцепившихся мужиков, обалдевших от счастья.

– Это Илюха, друг! – крикнул в толпу Саня. – Мой дублер в фильме «Десант века». Это он вместо меня с парашютом прыгал и трюки делал!

Все бешено зааплодировали, обе жабки, старшая и младшая, покрылись возбужденным румянцем.

– Вот какие люди у нас работают! – похвасталась Фаина Ивановна. – А теперь все к столу, Саша, Илюша, герои нашего вечера!

Баринов вырубился после первых пятнадцати минут. Его отнесли в комнату на диван, и Илюша автоматически превратился в короля бала. В потертых джинсах и растянутом свитере он выглядел водителем самосвала среди богемы в смокингах и платьях в пол. Тем не менее хозяева с дочерью не отходили от него ни на шаг.

– Какая вы разносторонняя личность! Где учились, что оканчивали? – поинтересовался Евгений Алексеевич, который всматривался в Илюшу как-то особенно, с пристрастием, будто хотел увидеть не нос с ушами и даже не кишки, а спираль ДНК.

– Н-нигде, – Илюша трамбовал желудок тарталетками с черной икрой.

– У вас нет образования? Как вы живете в этом мире? – удивился хозяин.

– Да че ты пристал к нему, дурак! – влезла Фаина Ивановна. – Прекрасно живет, не видишь? «Херно» носит!

Илюша кивнул, хотя ему крайне не нравилось, как жаба гнобила своего мужа на глазах у гостей. Семьи, где он провел жизнь – мамина-папина, а также Родькина-Ленкина, – были хрестоматией слепого восхищения друг другом и безусловной поддержки.

– А че вот твое образование? – Жена продолжала давить на Евгения Алексеевича. – Если б не я, до сих пор был бы школьным учителем!

– Это маме он фсем обязан, – влезла в разговор бархатная Фаина-два, – она его в люди вывела!

– К-каким образом? – поддержал беседу Илюша.

– Да я всю администрацию, весь партком на уши подняла, в совковые-то годы! – Фаина Ивановна раздухарилась от просекко и покрылась мелкими каплями пота. – Вот он и стал сначала начальником лаборатории, а потом – исполнительным директором нашего градообразующего завода – «ХимФосфора».

– Ух ты! – хрюкнул Илюша.

– А сейчас вообще возглавляет реконструкцию цехов после взрыва, – не унималась жаба. – Помните эту историю в газетах? Тридцать лет назад? Цистерна с желтым фосфором взорвалась! И до сих пор пустырь был на этом месте.

– П-припоминаю, – соврал Илюша, хотя тридцать лет назад он только родился.

– 650 тонн песка ушло только на захоронение отходов! – вклинился хозяин.

– Да заткнись ты, кого твои