Читать книгу - "Поздняя жизнь - Бернхард Шлинк"

в ее глазах боль и страх за него и за себя, за их любовь, за их жизнь?

6

Она села рядом с ним на диван.

– Я сегодня был у врача, – сказал он. – Помнишь? Я был у него две недели назад, и он с тех пор замучил меня анализами и обследованиями. Так вот, у меня рак поджелудочной железы, и мне осталось жить пару месяцев, не больше полугода. Если повезет, я просто буду еле ползать от слабости, если не повезет, закончу свои дни в отделении паллиативной помощи или в хосписе.

Она молча взяла его руку в свои ладони. Покачала головой, попыталась что-то сказать, осеклась, снова покачала головой. Потом молча заплакала; слезы закапали на его руку. Словно ласковый, теплый летний дождь.

– И ничего нельзя сделать? – спросила она наконец.

– Химиотерапия. Экспериментальные методы. Толку от них мало – одни мучения. Я не хочу.

Она отодвинулась на край дивана и сказала:

– Ложись!

Вытянувшись на диване, он положил голову ей на колени.

– Мартин, Мартин…

Она склонилась над ним, поцеловала и прижала его голову к своему животу. Спокойная, деловитая Улла – и вдруг такая нежность! У него в горле застрял комок: он наконец дождался того, о чем так долго мечтал. Лежать бы так вечность!

– Что ты думаешь делать?

– В каком смысле?..

– Может, ты хочешь отправиться с нами в путешествие? Или со мной одной? Может, тебе хочется каких-то впечатлений? Или тебе надо уладить или завершить какие-то дела?

– Ах, Улла… – (Сеанс нежности закончился.) – Я не знаю, что мне делать. Путешествие, впечатления… Я подумаю. Мне нечего улаживать и завершать.

Улла приподняла его голову и, подложив под нее подушку, встала:

– Одну минутку. Я сейчас.

Она помешала угли в камине и подложила дров. Огонь разгорелся с новой силой. Она вернулась на диван, взяла его голову и снова положила к себе на колени.

– Если хочешь, я посижу в ближайшие недели дома, не буду ходить в мастерскую и в галерею. Я могу отводить Давида в детский сад и забирать, могу вообще взять на себя все остальное.

Улла снова стала спокойной и рассудительной, и он не чувствовал разочарования. Может, она не до конца осознала близость его смерти, как и он сам?

– Я же не лежачий больной, мне все это пока по силам. – Он поднял на нее глаза и, дождавшись, когда их взгляды встретятся, с улыбкой попросил: – Ты еще как-нибудь посидишь так со мной, как сейчас?

7

В постели она молча привлекла его к себе. Потом у него опять застрял в горле комок, он был бы рад заплакать, но не получалось. Утром он, как всегда, проснулся раньше Уллы и Давида. Ему хотелось подумать, что делать в ближайшие недели. Сколько же их у него осталось? Шесть месяцев – это двадцать шесть недель. При удачном раскладе он будет чувствовать себя приблизительно так же, как сейчас, тринадцать недель, а потом начнется ухудшение; поскольку ему не хотелось разочаровываться, он отвел себе на относительно нормальную жизнь не тринадцать, а двенадцать недель. За это время можно многое успеть. Никаких заманчивых путешествий, которые хотелось бы совершить, и впечатлений, которые хотелось бы получить, он не придумал. Он сварил кофе и отнес его в постель.

– У меня идея.

Улла сказала это так, будто нашла практическое решение практической проблемы.

– Какая?

– Я когда-то, много лет назад, видела фильм, в котором у одного мужчины была опухоль в мозгу. И он со своей женой бегает из одной клиники в другую, от одного целителя к другому, но опухоль неоперабельна и неизлечима, и конец неизбежен. Самое паршивое – что жена ждет ребенка, мальчика. И вот этот мужчина записывает видео и говорит своему сыну, что́ для него важно и что он хотел бы оставить, передать ему в наследство. Ты не хочешь сделать то же самое для Давида?

– Видео?

– На айфоне это очень просто. Я тебе покажу.

Улла явно поторопилась с ответом на вопрос, который он ей вовсе не задавал. Он сначала хотел сам подумать, что ему делать в эти месяцы. Хотел посмотреть в ежедневнике, что у него запланировано на ближайшие недели, на оставшиеся дни жизни. Понять, с кем ему еще хотелось бы встретиться, кому объявить или не объявлять о своей скорой смерти. Подумать о путешествиях и впечатлениях, – может, все же что-нибудь придет в голову. И может, все предстанет в совершенно ином свете, когда он и в самом деле по-настоящему осознает, что скоро умрет.

– Я подумаю, Улла.

А вдруг она обиделась, что он сразу не принял ее предложение с благодарностью?

– Это очень мило с твоей стороны, что ты готова на время все бросить ради меня. Мне это очень приятно. Мы с тобой еще много чего успеем. Я не собираюсь забиваться в нору в ожидании смерти. Если хочешь, мы и в самом деле отправимся…

Она заплакала:

– Я хочу, чтобы все было как раньше! Просто чтобы все было как раньше… – Она вдруг рассмеялась, попыталась совладать с собой, но не смогла и то плакала, то смеялась. – Я хочу ехать с тобой в машине через мойку!

Он тоже рассмеялся. Роботизированная автомойка, где можно сидеть в машине, была одним из их любимых развлечений. Барабанные дроби водяных струй по крыше автомобиля, голубой шампунь и голубая пена на ветровом стекле, вращающиеся мягкие красные щетки со всех сторон, потом снова упругие струи воды и, наконец, теплый воздух, слизывающий водяные капли с ветрового стекла и капота, – пять минут в обнимку, в полной изоляции от внешнего мира.

– Кино! С тех пор как родился Давид, мы с тобой ни разу не были в кино. А раньше ходили почти каждую неделю, помнишь? Я хочу с тобой в кино. – Она грустно улыбнулась. – А еще мы так и не собрались поплавать на кораблике по озеру, и я ни разу не каталась с тобой на «чертовом колесе» и на «русских горках».

– Ну, значит, будем наверстывать упущенное. – И поскольку ему казалось, что чем конкретнее разговор, тем оптимистичнее, он прибавил: – К твоему приходу я изучу кинопрограмму и выясню, где у нас ближайшее «чертово колесо» и где можно покататься на «русских горках».

Утро прошло по обычному сценарию. Она разбудила Давида, он приготовил завтрак, она поехала в мастерскую, он отвел Давида в детский сад, переговорил с Ангеликой, отверг план взаимных извинений, предложил вариант взаимных обещаний больше не обижать друг друга; в разговор вступила мать Бена с обвинениями