Читать книгу - "Сто провальных идей нашего лета - Екатерина Геннадьевна Боярских"

же вечером мы подарили Сашке вазон. В вазоне было важно содержимое, потому что сам вазон давным-давно подарил подростку Чудо-дядя. В нём тогда лежали четыре половые тряпки — на любой вкус. Они были важной частью подарка, с точки зрения Дяди, на них нужно было вышить инициалы, чтобы мыть полы именной тряпкой — для порядку. Конечно, мы не справились. Но если тряпки были использованы по назначению, то вазон — пластмассовый пафосный вазон объёмом в полноценное ведро — не находил себе применения. Возможно, Чудо-дядя предполагал, что если мы будем использовать его как ведро для мытья пола, это — вместе с именными тряпками — сделает нас интеллигентнее. Но мы не справились. Шли годы, вазон болтался неприкаянным и выпрыгивал на нас из всех углов. Наконец нас спас от него Саша. Он подхватил вазон, как пёрышко, взвалил на плечо и вынес за дверь, напоследок крикнув что-то вроде «Неплохая рюмка!» Вазон поселился на Таёжном и обрёл призвание. Мы складываем в него грибы. Нет ничего красивее, чем лисички, возвышающиеся в ложноклассическом вазоне. Их-то мы и подарили Сашке — целый вазон лисичек. Мы их заранее почистили и порезали, так что в подарке не было подвоха — одна любовь. Заодно обогатились новым мемом — «напороться на нож подруги». Никто ещё не приехал, мы сидели на веранде втроём — я, Дашка и подросток. Неистово мелькали ножи. Дашка взмахнула накладными ушами, потом дёрнула рукой — и наткнулась на нож. Я взвизгнула. Мне показалось, я прирезала эльфа. «Напороться на нож подруги — это честь для меня», — успокоил нас эльф.

Так вот, мы подарили уши и вазон, оставив остальную часть подарка на завтра. Именинник, считаю, должен радоваться в несколько этапов — если он порадуется оптом, это кончится слишком быстро. Сашка достала лимонно-жёлтый фотоаппарат странной формы. Это был далёкий инопланетный потомок поляроида нашей юности, он делал моментальные снимки. Она зафиксировала Дашку в ушах, меня в хаерах, Всеволода и маленькую Катю, Зойку, Стаса, Сашу... Тем временем подросток — с фиолетовыми волосами, в чёрной мантии с капюшоном, тихо сидела вдали от торжества и читала отличную книгу «Апокалипсис Средневековья», богатую трогательными иллюстрациями и сложными словами. К подростку подбежали заинтересованные дошкольники и трясли её как грушу:

— Почитай нам эту книгу!

— Это книга про Апокалипсис.

— Ура! Давайте поскорей читать про апокалипсис!

Это была трогательная сцена, и Марта — в капюшоне, с апокалипсисом — тоже осталась на Сашкином моментальном фото.

Потом странный фотоаппарат перехватила я и с криком «Поберегись!» навела его на именинницу. «Подожди, Катька! — вдруг сказала она. — Я тоже подготовилась к сегодняшнему дню!» И достала шапку. Шапку сваляла Агата — это был её индивидуальный проект по шапковалянию в школе. Это было что-то вроде шлема викинга, украшенного куцеватыми рогами лося.

Так мы и гуляли по лесным дорогам — в эльфийских ушах, с синими хаерами, в шапке лося, в черной мантии... Агата надела болотники и выглядела как д’Артаньян. Собака щурилась от солнца, топырила белые лапки. Дети просто месили всё, до чего могли дотянуться. Примерно раз в пять минут кто-нибудь из нас, не сдержавшись, говорил, что жизнь прекрасна. Так оно и было.

Новые песни о когнитивном

Мегавечеринка была в разгаре. Гости сбегались на дачу. Саша взял гитару и первично дрынькнул. Портвейн булькнул по-португальски. Мы с сестрой переглянулись. Остальные не реагировали. Саша дрынькнул вновь.

— Ты слышишь то же, что и я? — телепатировала я Сашке.

— Это что же, песня про рюмку водки на столе? — телепатировала мне она. — Зойка, а ты узнаёшь эту песню?

— Конечно! Это группа «Eagles»! — доказала свою неиспорченность Зойка.

— Это вообще песня из «Бременских музыкантов»! — подвёл итог Саша.

Тут-то у меня и родилась идея арт-проекта...

Всю коммунарскую жизнь можно описать тремя словами — арт-проект, перфоманс, инсталляция. Возник безумный замысел — арт-проект. Пережили сокрушительный провал — перфоманс. Что-то где-то валяется — инсталляция. Перфомансы, правда, заканчиваются инсталляциями, а тщательно продуманные арт-проекты раз за разом скатываются в перфоманс.

Проектом следующей вечеринки вполне могли бы стать «Песни о когнитивном диссонансе». Начиная с советской классики — «Отчего у меня когнитивный диссонанс? Оттого что кто-то любит гармониста» — и заканчивая «Гражданской обороной»: «У малиновой девочки взгляд откровенней, чем сталь клинка, когнитивный диссонанс у меня! Когнитивный диссонанс!» А на этот раз мы ставили пьесу — и, конечно, нам не понадобилось много времени, чтобы назвать спонтанно возникший коллектив. Театральная студия «Когнитивный диссонанс» (при поддержке кабаре «Упоротый енот») пригласила двух взрослых и трёх маленьких зрителей на спектакль «Двух станов не боец» — педагогическую трагикомедию о профессоре Снейпе и его нелёгкой работе.

Спектакль длился минут пятнадцать с двумя перерывами на напитки и психотерапию. Концентрат нашего мастерства был так крепок, что надо было дать зрителю перевести дух между творчеством и искусством, между талантом и гением.

Подростки предлагали замотать мне голову синтепоном, чтобы придать хоть какое-то сходство с Малфоем. После того, как голова была замотана, они критически посмотрели на творение своих рук.

— Катя... Если у тебя есть маркер, мы должны написать на этом синтепоне: «Длинные Белые Волосы». Крупно. Иначе не поймут.

Маркера не было.

— Тогда разматывайся, — решительно сказала Агаша. — Лучше твоя естественная неестественная синева, чем вот это вот.

Сама Агата в этот момент привязывала к рождественскому колпаку (ну хоть не к китайской соломенной шляпе) бороду Дамблдора, то есть другой кусок того же синтепона. «Дедушка Мороз! Милый дедушка Мороз!» — закричали наши дошкольники, когда увидели её на сцене.

Нашим козырем, нашим секретным ингредиентом был не только синтепон. Им была ещё и Дашка. Она, входя в роль Волдеморта, рвалась к накладным ушам. Мы её оттаскивали: земля — дачникам, восторг — зрителям, уши — нашему Добби.

— Я тоже хочу играть в ушах! Мой Волдеморт — внебрачный сын Добби! — умоляла она, уже понимая, что на это коллектив не согласится. Но нет фатальных ситуаций для находчивых людей — у Дашки были ещё рога с люрексом! И их час настал.

Первые полтора акта Дашка просидела под столом на радость дошкольникам и мне. Дети гадали, кто там сидит и зачем, а мне сбоку было видно, как Дашка лихорадочно доучивает роль и шуршит бумажками.

Марта выучила наизусть всю пьесу — и свою роль, и чужие — и была лучшим Снейпом в мире. Когда её природный дар