Читать книгу - "Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой"

И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый,кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию.«Постой», — сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой,колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель,плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и тосливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая каплястремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь ктому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.

— Вот жизнь, — сказал старичок учитель.

«Как это просто и ясно, — подумал Пьер. — Как я мог не знатьэтого прежде».

— В середине бог, и каждая капля стремится расшириться,чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, иуничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он,Каратаев, вот разлился и исчез. — Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] — сказал учитель.

— Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебядери. ] — закричал голос, и Пьер проснулся.

Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сиделфранцуз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомполмясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткимипальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленнымибровями ясно виднелось в свете угольев.

— Ca lui est bien egal, — проворчал он, быстро обращаясь ксолдату, стоявшему за ним. — …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]

И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьеротвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которогооттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем-то рукой. Вглядевшись ближе,Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.

— А, пришла? — сказал Пьер. — А, Пла… — начал он и недоговорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой,возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя поддеревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицахдвух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствииКаратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в тоже самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминаниео вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своегокиевского дома. И все-таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав оних вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась своспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда-то вводу, так что вода сошлась над его головой.

Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелыи крики. Мимо Пьера пробежали французы.

— Les cosaques! [Казаки!] — прокричал один из них, и черезминуту толпа русских лиц окружила Пьера.

Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всехсторон он слышал вопли радости товарищей.

— Братцы! Родимые мои, голубчики! — плача, кричали старыесолдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливопредлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и немог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача,целовал его.

Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себятолпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громкоговорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегкахлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным,ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоялказак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.

— Сколько? — спросил Долохов у казака, считавшего пленных.

— На вторую сотню, — отвечал казак.

— Filez, filez, [Проходи, проходи. ] — приговаривал Долохов,выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившимипленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.

Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков,несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.