Читать книгу - "Война и мир. Том 1-2 - Лев Толстой"

Билибин находился теперь в качестведипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французскомязыке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно-русскимбесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибинписал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он былсчастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливатьвсю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это былостарое, еще до Прейсиш-Эйлауского сражения.

«Depuis nos grands succes d`Austerlitz voussavez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiersgeneraux. Decidement j`ai pris le gout de la guerre, et bien m`en a pris. Ceque j`ai vu ces trois mois, est incroyable.

«Je commence ab ovo. L`ennemi du genre humain,comme vous savez, s`attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fidelesallies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenonsfait et cause pour eux. Mais il se trouve que l`ennemi du genre humain ne faitnulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage sejette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee,en deux tours de main les rosse a plate couture et va s`installer au palais dePotsdam.

«J`ai le plus vif desir, ecrit le Roi dePrusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d`unemaniere, qui lui soit agreable et c`est avec еmpres-sement, que j`ai pris a ceteffet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse-je avoirreussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais etmettent bas les armes aux premieres sommations.

«Le chef de la garienison de Glogau avec dixmille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu`il doit faire s`il est somme dese rendre?… Tout cela est positif.

«Bref, esperant en imposer seulement par notreattitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, etce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse.Tout est au grand complet, il ne nous manque qu`une petite chose, c`est legeneral en chef. Comme il s`est trouve que les succes d`Austerlitz aurant puetre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revuedes octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference auderienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et estaccueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.

«Le 4 arrive le premier courrier dePetersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime afaire tout par lui-meme. On m`appelle pour aider a faire le triage des lettreset prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire etattend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons — il n`y en a point.Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve deslettres de l`Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors levoila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contretout le monde, s`empare des lettres, les decachete et lit celles de l`Empereuradressees a d`autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мнойследить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour augeneral Benigsen

«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно икомандовать армией. Вы кор д`арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут онооткрыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера самиотнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что ивыполнить сегодня.

«От всех моих поездок, ecrit-il a l`Empereur,получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мнемешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованьеоной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всёдежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет,ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба толькона один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остермани Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь,остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейшеподношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней,то весной ни одного здорового не останется.

«Увольте старика в деревню, который и такобесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, ккоторому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать будуздесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую, а не командирскую привойске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, чтоослепший отъехал от армии. Таковых, как я — в России тысячи».

«Le Marieechal se fache contre l`Empereur etnous punit tous; n`est ce pas que с`est logique!