Читать книгу - "A Sinistra - Виктор Олегович Пелевин"

Первым, конечно, не вытерпел Кукольник. Павлиньим шагом приблизился к кровати Кюхли, дотронулся до него. Кюхля дернул плечом, взбрыкнул ногой.

- Вильгельм, а Вильгельм, - сладким голосом пропел Кукольник. - Как анальна кара?

Спальня взорвалась смехом. Все хохотали. А громче всех - Сашенька.

Кюхельбекер сел на постели, с ненавистью глядя на Кукольника.

- Отъебись, Нестор! Отъебитесь от меня. А ты!

Он повернул к Сашеньке башку, в которую были встроены метающие молнии глаза.

- А ты. Я вызываю тебя на дуэль, обезьяна.

Это вызвало новый припадок смеха. Кюхля снова улегся на постель лицом вниз и больше не отзывался на воззвания однокорытников.

***

А ночью Сашенька проснулся.

Кто-то лизал его яйца.

Испуганно сел на постели, увидел бледное личико, темные длинные волосы, грудь, высовывающуюся из ночной рубашки.

«Привидение», - мелькнуло в голове. Хотел закричать, да во рту пересохло.

-Не бойся, - шепнуло привидение. - Я Сонечка.

«Сонечка Мардушкова, дочка дворника. Сладенький пирожок. Сиськи, жопа»,-вспомнил Сашенька мантры Кюхельбекера.

- Ой, - засмеялась Сонечка. - Смотрю, ты понял, кто я.

Сашенька взглянул вниз. Его хуй вылез из черных зарослей волосни и торчал, как восклицательный знак.

Сонечка потянула какой-то шнурок на ночной рубашке и оказалась голой. Бледненькая. Пизда мохнатая, сиськи вислые. Баба.

Сашенька подался вперед, припал губами к сиське. О, молочко.

Сонечка куснула его за ухо. Сашенька вскрикнул, но не отпустил сиську. Пальцы его нащупали пизду, проникли в мокрое лоно.

Мардушкова негромко застонала. Рука ее беспрестанно дрочила Сашенькин хуй.

- Пушкин, ебешь и не зовешь?

Сашенька обернулся, увидел в свете заглядывающей в окно луны голого Пущина, и остальных мальчишек, тоже голых, с вздыбленными хуями.

- Не по-товарищески, - уверенно сказал Дельвиг, одной рукой поправляя очки, а другой теребя короткий толстый уд.

Сонечка счастливо засмеялась, отстранилась от Сашеньки, улеглась на постель, раздвинув в стороны ноги. Мать сыра земля.

Сашенька встал на коленки и вставил уд в пещеру пизды. Вместе с ним этот же фокус проделали еще пять мальчишек. Другие пять вставили хуи в сраку Сонечки. Еще пятеро - в рот. Кто-то сунул хуй подмышки девке. Кто-то - между сисек. Сонечки Мардушковой хватило на всех.

Мальчики задвигали тощими прыщавыми задами. Сонечка застонала, едва заметная под навалившимся на нее счастьем.

Как и тогда, в бане, с Палашкой, Сашенька превратился в уд. Уд, который ебет Сонечку. Картины разной степени сладости рисовались в голове: голая маменька, императрица, которую анально карает дворник, сношающиеся лошади, Палашка, подмывающая в ручье пизду.

- А!

Закричал Сашенька. Вместе с ним закричали двадцать девять мальчиков, воспитанников Лицея. Закричала и Сонечка.

Молофья хлынула на дочку дворника, заливая ее, утопляя. Девка поплыла по океану молофьи, затем стала тонуть, чувствуя, как проникает в рот, нос, легкие вязкая масса.

 

 

 

 

 

Глава

13. Wer reitet so spaet durch Nacht und Wind?

Дельвиг поежился зябко, зевнул.

- Да где ж Обезьяна?

- Струсил небось, - бросил Пущин, схаркнув в росистую траву зеленый комок.

Кюхельбекер, бледный, как сама смерть, проверял пистолеты.

- Идет.

Затрещали кусты, с прудика поднялась утиная пара, да и полетела, шумя крыльями, на новое гнездовье.

Сашенька шел легко, в руках держал фуражку, полную вишни. С ним был лакей Парамошка, двенадцати лет от роду.

- Пушкин, - возмутился Дельвиг, поправляя очки. - Где твои секунданты?

- А вот, - Сашенька выплюнул косточку, - Парамошка.

- Давайте же начинать, господа, - дрожащим от нетерпения голосом заявил Кюхля.

Пущин отмерил двенадцать шагов.

Бросили жребий.

- Я первый, - хищно осклабившись, пробормотал Вильгельм.

Мальчики подошли к барьерам. Кюхля поднял пистолет, всматриваясь в смуглое лицо противника. Сашенька спокойно кушал вишню, выбирая самые спелые ягоды и выплевывая косточки, долетавшие до Кюхли.

Грянул выстрел.

Как рассеялся дым, Сашенька все так же стоял у барьера и кушал вишню, а вот секундант Парамошка лежал навзничь в траве. На груди - багровая лужица.

- Лакея укокошил, - констатировал Дельвиг.

Кюхельбекер растерянно смотрел на Пушкина.

- Мой выстрел, - сказал Сашенька. Нагнулся, опустил в траву фуражку с вишней.

Принялся целиться. Лоб Кюхельбекера - бледный, в хладной испарине; грудь Кюхельбекера - узкая, чахоточная; промежность Кюхельбекера - по штанам расплылось мокрое пятно. Обоссался, падаль. Ну, куда стрельнуть?

- Пушкин, не стреляй, - вскрикнул вдруг Кюхля, падая на колени. - Пожалей, маменькой заклинаю, не стреляй.

Слезы катились по щекам мальчишки.

- Трус ебаный, - презрительно бросил Пущин, - Стреляй, Обезьяна.

- А я думаю, что ему прострелить, - засмеялся Сашенька. - Башку или хуйку.

- Пожалуйста, - рыдал Кюхельбекер.

Сашенька опустил пистолет.

- Черт же с тобой, живи.

Поднял фуражку, вновь за вишни принялся.

Кюхельбекер упал лицом в траву, тело его сотрясали рыдания.

Пущин и Дельвиг замерли над Парамошкой.

- Что ж нам с ним делать?

- Ясно что, Дельвиг. Закопать надо. Я видел, дворник под сиренью лопату посеял.

За лопатой послали Кюхлю. Обоссатый трус убег, всхлипывая на каждом шагу.

Сашенька присел на отвердевшее тело лакея. Вишню- в рот. Косточку между пальцев - и в небо. Красота.

- А ты молодец, не сдристнул.

Сашенька взглянул на Пущина, ухмыльнулся, показав лошадиные