Читать книгу - "Комод с цветными ящиками - Оливия Руис"

Знаешь, когда ты была в животе у своей мамы, я пыталась поговорить с ней. Сначала – очень эгоистично, потому что для меня перспектива стать бабушкой оказалась настоящим потрясением, почти таким же, как стать матерью. Представь, жизнь будто говорит тебе: «Ты была дочерью, потом матерью, ну а теперь готовься к своей последней роли: конец пути, а потом – бац, и на кладбище!» И вот, мне захотелось облегчить душу, и еще я осознавала, как мало времени остается, чтобы покончить с недосказанным. С возрастом ты понимаешь, что семейные секреты иногда становятся настоящей гангреной – коварной, незаметной. Твоя мама категорически отказалась узнавать то, о чем до сих пор не знала, и я решила с уважением отнестись к ее выбору, хотя оставлять скелет в шкафу казалось мне не лучшей идеей. Возможно, я взялась за дело слишком грубо, ты же меня знаешь, возможно, своей бесцеремонностью я напугала ее. Хотя, если память мне не изменяет, я подбиралась к разговору издалека:

– Ты, наверное, о многом задумываешься, ожидая появления малыша, правда, дочка? Перед твоим рождением я тоже изводила себя мыслями, в моей голове царил настоящий хаос. Я то философствовала о смысле жизни, то пыталась предугадать все на свете, заранее узнать то, чего и представить было нельзя о той новой роли, которую должна буду играть с твоим появлением. Для меня так важно было все понять, поток вопросов о смысле жизни сбивал меня с толку. Например, самоубийство моих родителей. Надо ли рассказывать тебе об этом? И если да, то когда? Когда ты станешь совершеннолетней? Но все произошло само собой, я просто отвечала на твои вопросы. А ты как думаешь – нужно ли раскрывать секреты?

Твоя мама была так не похожа на меня. Она совершенно спокойно ответила:

– Мама, секреты для того и нужны, чтобы их хранить, в этом суть секрета. Раскрыть его – значит уничтожить, рассеять как дым, и тогда секрет может страшно отомстить, – улыбнулась она. – Я не прикасаюсь к секретам. Пусть тайны лежат себе тихонько в укромных уголках. Поверь, мама, так лучше.

После такой убедительной просьбы хранить молчание заговорить было трудно. Твоя мама отказалась нести этот груз, поэтому хранительницей наших секретов и ключей от комода становишься ты. Начиная с этого листочка, который один перевернул бы мир твоей мамы с ног на голову, ведь он неопровержимо доказывал, что ее жизнь построена на лжи. Здесь указано имя Рафаэля, твоего биологического дедушки. Это не подарок, скорее всего, это бремя, но ты так давно и так сильно хотела узнать о своих корнях, еще задолго до того, как стала изучать психологию, что, думаю, я обязана вручить тебе это. Как ты там говоришь? Ах да: знать, откуда мы пришли, чтобы узнать, куда мы идем.

5

Мешочек семян

Семена хранятся в мешочке, на котором вышито мое имя, – такие мешочки, полные драже, раздавали гостям в день моих крестин. Когда мы уезжали из Испании, мама попросила Леонору взять его с собой. Непростая задача – беречь такое сокровище. Возможно, именно поэтому Леонора вручила его мне, когда мы с Андре поселились здесь. Чтобы избавиться от роли хранительницы, которая наверняка лежала на ней тяжким грузом. В моем комоде этим семенам ничто не угрожало, и я была спокойна.

Посмотри в конец нашего участка: шелковица слева от семи других – это та, что Андре посадил вскоре после рождения твоей мамы. Она самая старая, и все же, mira[60], она не такая пышная, как остальные.

Каждый раз, когда в семье кто-нибудь рождается, молодому отцу сразу после появления ребенка на свет дают одно семечко из этого мешочка – чтобы он посадил его. Твоя шелковица – пятая. Твой отец – прирожденный садовник. Великолепное дерево, правда? Такая традиция есть только у нас. Мы растим молодой побег, заботимся о нем, поддерживаем в самые трудные времена, надеясь, что он поделится силой с ребенком, благодаря которому появился на свет. Это придумал мой дед, семена – единственное, чего у нас было в избытке. Я смотрю на сад и думаю: это была гениальная идея. Пусть у нас больше ничего нет, пусть мы лишились нашей истории и не осталось ничего, что напоминало бы нам о ней, мы все равно можем видеть, как она продолжает расти. Как снова пускает корни – вместе с этими деревьями. Словно дышат огромные легкие, работают на полную мощность.

Это придает сил, когда то, что творится вокруг, обескураживает. Это наполняет нас жизнью – как моя дочь Кáли. Едва появившись на свет, она посмотрела в глубину наших сердец своими черными, как бусины, глазами, любопытными и полными решимости. Невинна как младенец? Я тебя умоляю. Вспышки в бездонных глазах твоей мамы говорили о том, что она изучает, добирается до самой сути, анализирует. Никакой наивности. Ее мозг работает без остановки. Она часто хмурит брови, как будто все время погружена в серьезные размышления – слишком серьезные для такой маленькой головки. Это восхитительно. И в то же время сбивает с толку.

Твой дедушка с головой уходит в заботы о ней, ему нет никакого дела до того, что тогда так было не принято. Только Кали имеет значение, и больше ничего. Хотя нет – еще работа, конечно. Она приносит Андре огромное удовлетворение; кроме того, это источник неплохого дохода. Раньше он не видел никого, кроме меня. Теперь – никого, кроме нее. И, поверь, от его взгляда легко было потерять голову. У тебя, кстати, его глаза, cariño.

Но в чертах твоей мамы, отмеченных путешествием через мою плоть, я вижу Рафаэля. Я вижу и твоего дедушку, как будто та безусловная любовь, которую он дарил ей с ее первого вздоха, слегка «офранцузила» ее. Так для нее будет легче. Нужно просто подождать, пока белые дамы из нашего квартала переварят тот факт, что один из их мужчин согрешил с одной из наших, но в конце концов, когда потрясение пройдет… останется лишь то, что Кали по отцу – наполовину француженка. Думаю, это возможно – для Кали, для меня. Твой дедушка уже так давно помогает мне и молча защищает, и все говорит о том, что мы можем обрести здесь наше счастье. Да, Андре – не Рафаэль, но я не должна ни о чем жалеть, ведь Рафаэль всегда рядом и согревает меня. Просто иначе. Вот и все.

Иногда я задаюсь вопросом: Андре делает это для меня или для себя? Твоя мама подарила ему роль всей его жизни, ту, которой он, кажется, только и ждал. Возможно, дело еще и в том, что отец Андре умер почти одновременно с появлением Кали. Новая жизнь приходит на место ушедшей. Мне кажется, Андре живет с призраком своего отца, как я живу с призраком Рафаэля. Может быть, поэтому он перестал меня видеть? Мне не хватило места в его сердце. Неужели оно у него такое маленькое? Лишь слегка приоткрыто, чтобы впустить мою любовь к нему, которую я выращиваю, как наши шелковицы? Увы, так и есть. Силы моих чувств достаточно, чтобы отвечать запросам Андре, Рафаэля, Кали и других. А вот его сил на всех не хватает.

Веришь или нет, но мужчина, который так долго ухаживал за мной, теряет ко мне интерес, хотя наша совместная жизнь только начинается. А я, вместо того чтобы радоваться, что моя дочь получает удвоенное внимание, которого она заслуживает, медленно угасаю. Вскоре после рождения Кали я покидаю наш старый дом. Мы втроем переезжаем в общежитие для рабочих, далеко от любимого центра города, где много иммигрантов, поэтому улицы