Читать книгу - "Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер"

– Значит, ты нервничаешь?

– Разве в этом месте можно быть спокойной?

– Можно. Я же спокойна.

– Еще бы…

– Ты бы лучше доктору показалась, чем со мной тут сидела. Твое состояние меня очень беспокоит. Вряд ли ты скажешь что-нибудь путное. А вдруг ты навредишь себе? Одно неосторожное слово и… Не рискуй. Давай отложим этот разговор? Я готова выслушать тебя в любое время. Но сначала ты должна поправить свое здоровье, договорились?

Власта уже встала из-за стола, вполне убежденная в том, что ей удалось сломить девчонку. «Даже если она и знает что-то важное, то больше ко мне не сунется. Не захочет испытать то же унижение, что и сейчас», – думала Пэкер.

К Элеттре снова вернулась та благословенная злость, что стала ее выгодным союзником в борьбе с Властой. Она забыла про тремор, про страх свой и стыд, и затем громко отчеканила:

– Не смейте решать за меня! Перед тем как отправиться домой, Никки поехала на кладбище, к Джелвире О'Нилл. Это ее подруга.

Власта нехотя села обратно. Вступительные доводы Кинг не показались ей убедительными.

– Ну и что? – Ее губы изогнулись в презрительной усмешке.

– У водителя, что подвез ее, в салоне был видеорегистратор. У него осталось видео с Никки. На нем зафиксировано время…

– Погоди, не торопись, – перебила Власта. – Как ты узнала про этого водителя и видео? – Она все еще не считала слова Элеттры весомыми. Весь этот разговор теперь ее очень забавлял.

– Диана Брандт провела свое расследование. Она нашла того водителя, а он скинул ей то видео.

– Вот как! Интересно… Очень интересно. А что же Диана так поздно-то спохватилась спасать подругу? – «Какая-то соплячка возомнила себя следователем?! За меня делает мою работу? Вот это по-настоящему смешно!» – одновременно размышляла Власта. Ее эта весть не то возмутила, не то насмешила, не то обидела.

– Они с Никки недавно возобновили общение. Там все сложно.

– Ладно, вернемся к видео. С чего ты взяла, что оно является неопровержимым доказательством невиновности Никки? И при чем здесь зафиксированное время?

– Элай звонил Рэми в это время. Они разговаривали при мне. Следовательно, Элай был еще жив, когда Никки была уже далеко за пределами «Греджерс».

Вот теперь Элеттра вспомнила о предложенном ей чае и пожалела, что отказалась от него. Во рту страшно пересохло. Вместе с влагой и все силы разом покинули ее. Сейчас Власта спросит о том, могла ли Рэми встретиться с братом в тот вечер. Элеттра скажет правду. И вот тогда все выяснится… Но пока этот вопрос не прозвучал, она будет молчать. Как бы сильно ей ни хотелось восстановить справедливость, спасти Диану и Калли, отомстить за Искру, но сказать так сразу, прямо, что Рэми – убийца, Эл не могла. Только когда спросят, только не по ее инициативе… Ее цель была – сделать так, чтобы Никки освободили, и полиция вновь взялась за дело об убийстве Элая, самостоятельно затем выйдя на след настоящего преступника (словно это обстоятельство могло как-то уменьшить чувство вины Эл перед Рэми).

А Власта даже и не думала спрашивать о Рэми. Она думала лишь о себе, о своей репутации, жизни… Как она могла упустить из виду такие важные детали?! Ох, ей же так хотелось как можно быстрее покончить с Никки, получить повышение и насладиться лаврами победителя, что о каких-то там деталях даже и размышлять некогда было. Как она теперь будет выглядеть в глазах начальства, коллег?! Тревога за свое будущее, зародившаяся где-то в глубине души, теперь разрослась до всепоглощающего ужаса. При этом Власта не терзалась угрызениями совести за то, что по ее вине несправедливо осужден человек. Нет уж, все мысли были только о себе, о своем благополучии и о том, как из всего этого выйти чистенькой.

– …И тебе удалось запомнить точное время его звонка? Ха, феноменальная память! – язвительно процедила Пэкер.

– Да я ведь вспомнила об этом случайно. Когда Диана показала мне видео… я поняла, что все не состыковывается.

– То есть если бы Диана не провела свое расследование, не нашла того водителя и не получила то видео, то ты бы так и молчала про этот звонок?!

– Ну… да. – Эл слегка успокоилась, так и не дождавшись того самого вопроса, после которого она совершенно точно чувствовала бы себя предателем.

– А я ведь могу расценить твое молчание как укрывательство особо тяжкого преступления. Это статья, Элеттра. – Власта знала, как играть на страхах людей, как вытягивать из них нужную информацию. И сейчас она была готова использовать все имеющиеся у нее навыки, чтобы добиться своего. – Осталось совсем чуть-чуть до выпускного. Впереди экзамены, поступление. Прекрасное будущее… Но все это ты можешь перечеркнуть в один миг, если продолжишь стоять на своем.

Власта не кричала, не повышала тон, но в самой ее манере двигаться, в едва заметной усмешке, скользившей по тонким губам, чувствовалось неограниченное могущество. Она сидела, не отрывая взгляда от Элеттры. И в этом взгляде, холодном, как зимний рассвет над замерзшей рекой, Элеттра увидела бездну, готовую поглотить ее навсегда.

– …Хорошо, – ответила Эл.

– Что?..

– Арестуйте меня, отправьте в суд, мне все равно. Никки Дилэйн – невиновна. Вы ошиблись!

– Когда я копалась в этом деле, мне удалось много чего любопытного выяснить. Например, мне известно то, что вы с Никки были врагами. Так это или не так?

– Даже если и так, то что это меняет?

– Я просто хочу понять тебя. Почему ты защищаешь своего врага? Я бы на твоем месте не стала помогать тому, кого ненавижу.

– В отличие от вас, я вижу дальше своих предрассудков. Враг, поверженный и истекающий кровью, перестает быть врагом. Он становится просто человеком, нуждающимся в помощи. И если я, обладая силой и возможностью, пройду мимо, то чем я буду лучше того, с кем сражалась? – смело высказалась Элеттра. Голос ее прозвучал как похоронный звон по ее былым распрям с Никки.

– Я вижу, что ты не понимаешь всей тяжести своего положения, – неодобрительно покачала головой Власта.

– Зато я понимаю, что вы ищете козла отпущения, а не истину!

Власта взяла длинную паузу. Закурила, снова стала поглаживать свои идеальные брови. Элеттра закашлялась, она стала задыхаться, но вовсе не из-за едкого табачного дыма. Во всей этой мерзлой атмосфере враждебности, где каждый жест мог быть истолкован превратно, а каждое слово – вывернуто наизнанку, выжить нелегко. Так тихо было. Тишина здесь была не просто отсутствием звука, а тяжелой, гнетущей субстанцией, которая словно впитывала в себя любые попытки нарушить ее покой.

– Знаешь, я ведь тоже когда-то была идеалисткой, –