Читать книгу - "Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский"

Сначала Екатерина разобралась с главной опасностью – с мужем, которого она поселила «в местечке очень уединенном и очень приятном». Эта «приятная» местность оказалась для Петра суровой тюрьмой, где гвардейцы под началом Алексея Орлова вдоволь поиздевались над вчерашним Самодержцем. Екатерина сохранила письма Петра из Ропши. В них Император всея Руси «нижайше просил» разрешить ему справлять естественные надобности без охраны, дозволить прогулку, которая, как она знает (все-таки жена!), нужна для здоровья (у него геморрой и без движения пухнут ноги). Просил отпустить его в Голштинию с любовницей Елизаветой и не оставить там без пропитания, как она обещала. Он пытался взывать к милосердию: «…Если Вы совершенно не желаете смерти человеку, который достаточно уже несчастен, имейте жалость ко мне и оставьте мне мое единственное утешение Елизавету Романовну. Вы этим сделаете большое милосердие Вашего царствования…» Свои письма жене, узурпировавшей его трон, вчерашний муж-император униженно подписывает: «Ваш нижайший слуга Петр».

Но Екатерина не отвечает, ждет, когда охрана – «смирные и избранные люди» – решатся… В это время в Ропшу уже прибыл придворный хирург Паульсен с набором инструментов, в том числе с пилой для вскрытия трупов, и той же каретой был отправлен в Петербург Маслов – единственный лакей Петра в Ропше, последний нежелательный свидетель.

Наконец дождалась! Алексей Орлов начинает подготовку к развязке. Она сохранила его письма. «Матушка Милостивая Государыня, здравствовать вам мы все желаем несчетные годы. Мы… со всею командою благополучны, только урод наш очень занемог и схватила Его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил. …Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть».

Она молчит. И Орлов шлет новое письмо:

«…Он сам теперь так болен, што не думаю, штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб он скорей с наших рук убрался…»

Но ответа опять нет. Понять Орлову нетрудно – это и есть ответ.

Все случилось на седьмой день ее царствования. Из Ропши прискакал князь Федор Барятинский – привез ей письмо главного распорядителя убийства Алексея Орлова: «Матушка Милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу; но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть; но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князем Федором [Барятинским. – Э. Р.], не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали; но все до единого виноваты, достойны казни… Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил; прогневили тебя и погубили души навек…»

Письмо дошло до нас только в копии. Но именно это письмо Орлова, доказывающее ее непричастность (не приказывала!), она показала подруге (тогда еще подруге) Дашковой.

И как напишет Дашкова в своих «Записках», Екатерина прочла ей «Как ни был очевиден повод к подозрению императрицы, устроившей или только допустившей убийство своего мужа…его опровергает собственноручное письмо Алексея Орлова, писанное им сразу же после злодеяния. Его слог и бессвязность, несмотря на пьяное состояние автора, обнаруживают страх и укоры совести; он умоляет о прощении в раболепных выражениях».