Читать книгу - "Викторианский Лондон. Жизнь города - Лайза Пикард"

Работа для неимущих — для трудящихся — массовый пошив одежды — женщины-клерки — индивидуальный пошив одежды — в трущобах Вест-Энда — Флора Тристан о пороках аристократии — пристрастие викторианцев к порнографии — реформаторы — средний класс — гувернантки — альтернатива безбрачию — замужество для женщин — из рабочего класса — из среднего класса — секс — контрацепция — развод — два громких процесса — были ли они счастливы?

Для женщины неимущей всегда находилась работа. Речь идет не о домашней работе, производимой в убогом жилище, где помимо ее семьи, возможно, ютились еще несколько. Она стремилась выбраться из дому и, по возможности честным путем, заработать хоть пенни. Одна женщина мыла посуду в дорогом ресторане на Лестер-сквер с полудня и до 10 вечера, находясь в «низком, неотделанном подвальном помещении, где дурно пахло… без окон, освещаемом ярким газовым рожком… Рядом с одной стороны находилась кладовая с висящими там тушами, с другой — общий мужской туалет».^[789] В пабах, отелях, ресторанах работали посудомойками множество женщин.

Всегда можно было найти сдельную работу, вроде склеивания спичечных коробков или натяжки ткани на зонтики, но за это платили ничтожно мало. Сдельщицы выполняли на дому завершающие операции по изготовлению цилиндров — обтяжку шелком и скрепление. Склады близ Биллинсгейта отпускали мешковину девушкам, и те «несли на головах тяжелые тюки» в Бермондси, где они жили, чтобы изготовить мешки.^[790] Среди подметальщиков женщин было мало. Четырнадцатилетняя девочка подметала участок от памятника королю Карлу на Чаринг-Кросс и до Спринг-гарденз. «Она ловко орудовала метлой под колесами движущихся экипажей и повозок… и всегда была готова помочь перейти улицу нерешительной леди или слабонервному джентльмену. Сделав книксен, она вежливо говорила: „Позвольте, я вам помогу“ и протягивала руку, опираясь на свою порядком истрепавшуюся метлу».^[791]

Некоторые девочки побойчее даже отваживались конкурировать с мальчишками и продавали на улицах газеты, «бегая за омнибусами».^[792] Девушки, живущие в Кларкенуэлле, занимались изготовлением искусственных цветов для больших магазинов в Сити и Вест-Энде. Они медленно отравляли свой организм мышьяком, который использовался для придания листьям красивого зеленого цвета.^[793] Тогда была мода на цветы, как бы покрытые инеем, который изготавливали из толченого тонкого стекла. При рассеивании порошок прилипал к ткани, а его частицы поднимались в воздух и разрушали легкие девушек. «Те, что послабее, умирали от скоротечной чахотки».^[794]

В швейном производстве, где изготавливали дешевое готовое платье и униформу, работали тысячи женщин: согласно переписи 1849 года, свыше «11 000 женщин моложе 20 лет». На одном только армейском складе обмундирования в Пимлико трудились свыше 700 женщин. Одна из работниц рассказывала Мейхью, что за шесть рабочих дней она зарабатывает почти 6 шиллингов, но из них 2 шиллинга 6 пенсов еженедельно расходуется на уголь, чтобы разогревать утюги для глажки. Сорочки оплачивали из расчета 6 шиллингов за дюжину, но швея могла изготовить за день только одну сорочку, к тому же приходилось платить за нитки и пуговицы, а зимой и за свечи, так что чистый заработок редко составлял более 2 шиллингов в неделю. Брюки оплачивались лучше, 10 шиллингов за дюжину, но поскольку необходимые швейные принадлежности закупали за свой счет, в неделю удавалось заработать только 4 шиллинга 5 пенсов и изготовить восемь штук.^[795] Мейхью рассказывал о собрании женщин, работниц швейного производства, в 1849 году. На встречу собралась тысяча швей, там же оказался лорд Шафтсбери, (без приглашения), который высказал мнение, «что единственным выходом является эмиграция».^[796]

Изобретение в 1856 году швейной машинки намного улучшало условия труда швей, если они овладевали новой техникой. Во втором отчетном докладе Комиссии по вопросам детского трудоустройства в 1864 году говорилось: