Читать книгу - "Викторианский Лондон. Жизнь города - Лайза Пикард"

8. Дети достойных родителей, слишком бедных, чтобы платить за школу или одежду детей, что делает невозможным посещение обычной школы.

9. Сироты, одинокие дети и сбежавшие из дома, живущие за счет подаяния и воровства.

10. Подростки из работного дома, оставившие его и ставшие бродягами.

11. Подростки, занимающиеся уличной торговлей, помощники конюхов и чернорабочих, у которых нет другой возможности выучиться.

12. Девочки-лоточницы, работающие на жестоких и никчемных родителей.

13. Дети бедных католиков, которые не возражают, чтобы их дети читали Библию.

Список похож на какие-то конкурсные требования; но, скорее всего, на практике любого ребенка, попадавшего в школу для бедных и имевшего желание учиться, встречали радушно. К 1861 году существовало 150 дневных школ, включенных в Союз, где училось около 20 000 детей и бесплатно преподавали 2000 учителей,^[764] а также 207 воскресных школ, где обучалось еще 25 000 детей. Почти в каждой школе, начиная с 1849 года, существовал «пенни-сейвинг-банк», сберкасса для мелких вкладов — еще одно нововведение.^[765] К 1869 году в Союзе было 195 школ. Это был расцвет движения, которое распалось после Образовательного акта 1870 года, учреждавшего финансируемые государством пансионы. Один из современников говорит: «в Англии было бесплатное школьное обучение для всех, кто этого хотел».^[766] Религиозное обучение, лежавшее в основе образования в школе для бедных, могло бы само послужить образцом единения ряда вероисповеданий; англикане и диссентеры объединились, чтобы последовать «великому стремлению в груди каждого человека, давнему желанию доброты от нашего ближнего и радости обнаружить его».^[767] Немногим из этих детей доводилось часто сталкиваться с добротой.

Действительным достижением этого движения за тридцать лет было не обучение кое-как читать, не религиозные знания и не производственное обучение. Это было превращение немогущих работать юных дикарей в благонравных молодых людей с элементарными социальными навыками, самоуважением и возможностью покинуть единственный мир, который был им знаком, мир преступления и бедности.

В работных домах давали какое-то образование несчастным детям, которым не удалось ускользнуть от бидлов. «Если учитель не живет в работном доме и не получает там довольствия, попечители должны платить учителю 15 фунтов… [Учитель, живущий в работном доме] должен иметь соответствующие прилично обставленные комнаты [и] довольствие, такое же… каким снабжают надзирателя работного дома». Если инспектор обнаруживает, что в школе работного дома нет «необходимых книг и оборудования, попечители должны его предоставить».^[768] Это звучит как совет, который невозможно выполнить; некоторые школы в работных домах никогда не достигали стандартов, которых требовал Мэттью Арнольд в качестве одного из инспекторов школ Ее Величества. Некоторые работные дома отдавали детей школьного возраста в Школу центрального района Лондона для бедных детей в Хануэлле, известную как «Гигантская школа» из-за своих размеров — там была 1000 приходящих учеников. Тем, у кого были «усердие, умение, навыки и добрый нрав», могли там учиться пять лет в качестве практикантов.^[769]

Выше школ для бедных по финансовому и социальному уровню стояли школы, руководимые Обществом народных школ и Обществом британских и зарубежных школ. Общество народных школ было англиканским. В народных школах дети получали большую порцию религии, чем в школах для бедных, они должны были знать литургию и катехизис. Общество британских школ было диссидентским, по большей части, веслианским, и его школы учили «полезному знанию» и основам христианства.

Любопытно, что все общества одновременно стали применять «систему старост», когда учитель обучал чему-то избранных учеников («старост»), которые затем передавали ее дальше, каждый группе учеников, которые, в свою очередь… Джон Ланкастер, учредивший Общество британских школ, руководил школой в Бороу, Саутуорк, обучая 1000 детей с помощью 60–70 старост. Возможно, на бумаге это казалось осуществимым, к тому же, безусловно, было дешево, но такие «отрывочные» уроки продолжались только пятнадцать минут, и вероятность «испорченного телефона» была огромной.^[770] Система старост, или «ланкастерская» система, в 1846 году была заменена соответствующим образом обученными учениками-практикантами. Ими становились самые способные из учеников класса, но иногда им было не больше восьми лет.

Начиная с 1852 года во всех начальных школах, включая школы в работных домах и частные школы, проводилась ежегодная проверка, которую осуществляли назначаемые правительством инспекторы. Народные школы, принадлежавшие англиканской церкви, инспектировались посвященным в духовный сан лицом. Все остальные школы, включая еврейские и веслианские, инспектировались мирянином, таким как Мэттью Арнольд, чьи ежегодные доклады представляют собой захватывающее чтение.^[771]

Веслианцы брали с каждого ребенка от 2 до 8 пенсов в неделю, что означает, что их ученики происходили не из бедняков, а из нижнего слоя среднего класса. Арнольд часто сетовал: «Нет других детей, которым бы так потакали, которых растили бы, по большей части, без всякой дисциплины, то есть без привычки к уважению, точному повиновению и самоконтролю, как дети из нижнего слоя среднего класса». Он настаивал, чтобы «в школах декоративное рукоделие было запрещено» и заменено простым шитьем, которому родители не выучили своих дочерей. Система учеников-практикантов, которая во многом была лучше системы старост, охватывала преимущественно девочек, поскольку «сфера их использования гораздо уже, чем у мальчиков, которые могут много зарабатывать и зарабатывают с ранних лет, так что родители не разрешают им становиться учениками-практикантами из-за теперешних размеров их заработка». Арнольд сожалел о недостаточном изучении норм грамматики и синтаксиса и настаивал на том, чтобы стихи и отрывки прозы заучивались наизусть. Книги для чтения «должны пробуждать… у учеников подлинную любовь к чтению» — в отличие от ерунды, которая им дается, включая такие полезные «перлы», как «крокодил — живородящее животное» и, в качестве поэзии тошнотворное стихотворение об Англии: