Читать книгу - "История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович"

Многие полагали, что главнокомандующим будет назначен один из австрийских эрцгерцогов; в особенности же говор общественного мнения был в пользу эрцгерцога Карла, не раз уже славно состязавшегося с Наполеоном. Но многие обстоятельства затрудняли такой выбор и заставили австрийское правительство предпочесть знаменитому воину не успевшего ни прежде, ни после приобрести громкую военную славу князя Шварценберга. Еще со времени Итальянской и Швейцарской кампаний Суворова эрцгерцог Карл не пользовался расположением русских, считавших его (не совсем справедливо) главным виновником поражения Римского-Корсакова и неудачного окончания войны. К тому же эрцгерцог был в явной вражде с Меттернихом и возбудил против себя подозрение самого императора Франца: носились слухи, будто бы эрцгерцог Карл в кампанию 1809 года, когда дела приняли неблагоприятный оборот для Австрии, готов был, войдя в соглашение с Наполеоном, присоединиться к Рейнскому союзу в качестве короля Богемского: так перетолкованы были лукавыми царедворцами попытки эрцгерцога остановить переговорами быстрые успехи Наполеона после сражений при Ландсгуте и Регенсбурге. Наполеон в посмертных своих записках подтверждает это обвинение, но едва ли можно верить его свидетельству. Изветы неприятелей принца, основанные на тонком знании характера императора Франца, поселили в нем сомнение и недоверчивость к эрцгерцогу Карлу, который в 1809 году, не получив никаких дипломатических поручений, действовал совершенно произвольно, и тем возбудил против себя неудовольствие своего брата. Император Франц вообще не любил, чтобы кто-либо выходил из пределов предоставленной ему власти, и никогда не мог простить эрцгерцогу Карлу самовольного его поступка⁸.

Так как, за исключением победителя при Асперне, не было в австрийской армии ни одного генерала, стяжавшего европейскую славу, то оставалось избрать главнокомандующим кого-либо из лиц, принадлежащих к высшей аристократии. Этому условию удовлетворял фельдмаршал князь Шварценберг, отличавшийся светским образованием, ловкостью в сношениях с коронованными особами, сговорчивостью и бескорыстием. Ко всему этому он соединял в себе качества благородного, храброго воина, но не полководца. Справедливость требует сказать, что нелегко было командовать армией в таких обстоятельствах, в какие он был поставлен. Армия, ему вверенная, состояла наполовину из чужеземных войск; распоряжения его не только стеснялись присутствием главной квартиры союзных государей, но почти ни одно из них не приводилось в исполнение без доклада императору Александру; не менее связывали фельдмаршала виды собственного правительства, нередко противоречившие намерениям прочих союзников: все эти затруднения очевидны, и потому, при такой обстановке, едва ли бы не уронил своей славы даже и военный гений. Тем не менее, однако же, весьма сомнительно, чтобы Шварценберг, не обладавший ни решительностью, ни силой воли, ни самоуверенностью – этими необходимыми качествами великих полководцев, мог, при самых благоприятных обстоятельствах, действовать самостоятельно. Все, сделанное им в войну 1813 и 1814 годов (а сделано было весьма немного), совершено, как свидетельствуют австрийские офицеры, современники и сподвижники его, по соображениям находившихся при нем лиц главного штаба. В продолжение всей войны он имел надобность в советниках, в руководителях. Полагали в австрийской армии, будто бы главным из них был начальник штаба, фельдмаршал-лейтенант граф Радецкий, но, по всей вероятности, подала повод к такому предположению последующая, столько же продолжительная, сколько и знаменитая военная карьера Радецкого, который, по характеру своему, никогда не гонялся за влиянием на дела, ограничивался исполнением своих прямых обязанностей и выражал свои мнения, не настаивая на принятии предложенных им соображений. Напротив того, генерал-квартирмейстер Лангенау явно стремился к господству в австрийском штабе, чему способствовала обычная снисходительность Шварценберга и убеждение его в том, что Лангенау имел самые определительные сведения о местности театра войны, на котором надлежало действовать Богемской армии. До этого времени генерал-майор Лангенау состоял на службе в саксонских войсках, пользовался особенным покровительством министра Зенфт-Пильзаха и находился в коротких связях со многими из лиц, окружавших императора Наполеона. В продолжение похода в Россию он играл важную роль в штабе Рейнье и сделался известным Шварценбергу; когда же благоволивший к нему саксонский министр подвергся преследованию Наполеона за шаткую политику короля Фридриха-Августа, Лангенау уехал из Саксонии и был принят в австрийскую службу. Основанием всех его соображений служили односторонние преувеличенные понятия о важности влияния местности, господствующих пунктов театра войны, и т. п. В числе лиц с большим весом в австрийской главной квартире занимал также одно из первых мест фельдмаршал-лейтенант Дука, шеф тайной полиции, удостоенный дружбой и особенной доверенностью императора Франца⁹.

Что же касается до императора Александра и короля Фридриха-Вильгельма, то они, предоставив начальство над главной армией австрийскому полководцу, не считали себя вправе мешаться в выбор его. Из генералов, непосредственно подчиненных Шварценбергу, никто не оскорблялся его возвышением; а главнокомандующие прочими армиями, Блюхер и наследный шведский принц, были убеждены в том, что, находясь на отдельных театрах войны, они имели вполне возможность действовать самостоятельно¹⁰.

Ежели назначение князя Шварценберга главнокомандующим Богемской армии оправдывалось единственно стечением обстоятельств, не позволившим поставить на эту высокую степень полководца несравненно более знаменитого, то, как бы взамен этому, общественное мнение заранее утвердило выбор наследного шведского принца главнокомандующим Северной армии. Начав свое военное поприще на 17 году от роду, Бернадот служил долго в низших чинах и был произведен в поручики уже 28 лет. Тяжелая школа, им пройденная, ознакомила его с солдатским бытом; а французская революция послужила впоследствии к быстрому его возвышению: Бернадот, бывший в начале 1794 года капитаном, является в октябре того же года дивизионным генералом. В 1799 году, будучи военным министром, он в день 18 брюмера противился возвышению Бонапарта, и, как известно, не имел в том успеха. По всей вероятности, это обстоятельство легло бы тяжелым камнем преткновения дальнейшей его карьере, если бы он не женился на сестре супруги наполеонова брата Иосифа. Следствием этих родственных связей было производство Бернадота в маршалы и возведение его в княжеское достоинство под именем принца Понте-Корво. Наполеон не сочувствовал ему и почти никогда не был доволен его действиями, но не противился его избранию наследником шведского престола. В продолжение своей службы под французскими знаменами Бернадот ни разу не командовал отдельно армией; но военная слава Напо-леонова была так велика в общественном мнении, что достаточно было ее отблеска для украшения сподвижников императора французов лучезарным венцом громкой известности. Никто не сомневался в способности бывшего французского маршала Бернадота командовать самостоятельно 150-тысячной армией весьма разнородного состава, в которой было не более 24 000 шведов, непосредственно ему подчиненных, да и с теми он не мог объясняться, еще не успев изучить язык народа, вверившего ему свою будущность. Ему надлежало водить в бой разноплеменные полчища, собранные с противоположных пределов Европы, против соотечественников, против сослуживцев своих. Все прошедшее его принадлежало Франции, все настоящее и будущее – Швеции; судьбы Германии были для него делом чуждым, и вместо борьбы на жизнь и смерть, такой, какую вели пруссаки, составлявшие большую часть Северной армии, все его распоряжения имели целью сохранить свой малочисленный шведский корпус, необходимый ему для завоевания Норвегии; при цели столь ничтожной, в сравнении с той, для достижения которой ополчились прочие союзники, невозможно было ожидать от наследного принца большой деятельности. Последствиями того были сомнение в его способностях и недоверчивость к нему союзников, в особенности же воинов прусских, от генерала до солдата. Со своей стороны, принц не питал сочувствия к ним, выражался невыгодно о Ландверах и порицал действия Бюлова. Все это было весьма естественно: будучи поставлен в затруднительное положение, наследный принц не мог ни выказать собственные военные способности, ни отдать должной справедливости своим сподвижникам. Упрекали его еще и в том, будто бы он, простирая властолюбивые виды на престол Франции, изменял с умыслом пользам союзников. Сами французы тогда говорили: «Наследный принц Шведский, возросший в нашем лагере, изучивший у нас военное ремесло, сражается только для вида против великой нации»¹¹. Уверяют, будто бы император Александр I, при свидании с принцем в Або, 1812 года, намекал о возможности достижения им французского престола¹², но это ничем не доказано, и сам Бернадот никогда не ссылался на такие обещания, а сказал только в минуту откровенности русскому министру Алопеусу, что следовало бы предпочесть его выродившейся фамилии Бурбонов¹³.