Читать книгу - "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский"

Если социал-демократы остались в стороне, то социал-революционеры, трудовики и народные социалисты объединились в сплоченную демократическую организацию… К захвату власти при помощи одновременного военно-народного восстания в России склоняются уже и социал-патриотические элементы социалистов-революционеров и потому ожидать существенных разногласий, а тем более раскола в демократическом блоке не приходится»^[934]. Именно этим стиранием граней можно объяснить то, что информацию Пьер получал как от близкого по тактическим воззрениям к Ленину пораженца-интернационалиста Натансона^[935], так и от оборонца Лазарева^[936].

Наиболее значимыми военными, работавшими с партией эсеров, были подполковник Александр Иванович Верховский, будущий военный министр во Временном правительстве А. Ф. Керенского и комбриг Красной армии, а также генерал-майор артиллерии Александр Николаевич Петров (предположительно речь идет о полковнике 20‐й артиллерийской бригады А. Н. Петрове). Оба они еще до войны создали вокруг себя армейские революционные организации. Вот какую характеристику дал Верховскому Пьер еще в 1914 г. в записке начальнику Петроградской охранки: «Очень умный и острожный революционер. Хотя вел крайне осторожно солдатские кружки, но на мелкую работу не пойдет и рисковать не будет»^[937]. Петров же организовывал кружки офицеров. «Эти кружки не являлись революционными в смысле подполья, а являлись революционно-офицерскими, сохраняя офицерские традиции и т. п. условия офицерской жизни, но в то же время вели революционную пропаганду»^[938].

По мнению эсеров, созванное Учредительное собрание должно было объявить полную политическую амнистию, равноправие национальностей, а после окончания войны перестроить территориальное устройство страны по федеративному принципу. Стоит отметить, что меньшевики надеялись на амнистию в связи с войной, мечтая вернуть в Россию из Парижа газету «Призыв» (издавалась с октября 1915 г. по март 1917 г.). От меньшевиков координировал работу с военными издатель Николай Иванович Иорданский, планировавший создать на Родине офицерскую революционную организацию «Призыв».

Агент Пьер полагал, что умеренным прогрессистам и Гучкову не удастся договориться с «демократическим блоком», численность которого на май 1914 г. автор оценивал не менее чем в 80 штаб- и обер-офицеров, а к осени 1915 г. – значительно больше^[939]. По данным агента Пьера, центр «демократического блока» располагался в Петрограде. Ему были известны лишь некоторые участники собраний блока: от умеренных социалистов-революционеров присяжный поверенный С. П. Елисеев, Эраст Серебряков, двое представителей левых эсеров, в том числе народник М. П. Сажин, трудовик А. Ф. Керенский и народные социалисты В. А. Мякотин и А. В. Пешехонов. Собрания проходили как в редакции журнала «Русские записки», так и на квартире А. Е. Мякотиной на Матвеевской улице, д. 11^[940].

В докладе отмечается, что ни разу с 1905 г. не было столь благоприятного момента для осуществления целей левых, как в годы Первой мировой войны. Агент Пьер объясняет это следующими причинами: 1) тактическим объединением трудовиков, народных социалистов и эсеров по вопросу о революционизации армии, достигнутым в июле 1915 г. в Петрограде, 2) определенностью целей и планов революционеров, диктуемых не лозунгами, а обстоятельствами войны и ростом антиправительственных настроений в широких массах, 3) неформальным соглашением с национальными революционными партиями и группами, достигнутым 14–17 февраля 1915 г. во время конференции социалистов стран Антанты в Лондоне, 4) демократизацией армии, ослаблением кадрового офицерства, массовым занятием офицерских постов представителями интеллигентных профессий, революционно настроенной частью студенчества^[941].

Конечный вывод доклада состоял в том, что «попытка демократически-революционного блока к подчинению армии своему влиянию в целях революционного использования не остается [ни] праздной, ни бесплодной»^[942]. Приведенные сведения имели огромное значение. Речь шла, по сути, о разветвленном заговоре, точнее, минимум о двух антиправительственных группировках внутри армии: октябристско-прогрессистской и революционно-демократической. 12 ноября 1915 г. Белецкий дал добро на приезд Пьера в Россию, поручив кураторство над ним вице-директору департамента полиции коллежскому советнику И. К. Смирнову^[943].

Для Белецкого стала совершенно очевидной необходимость выяснить ситуацию в армии, но этому мешали два фактора: во‐первых, сыск в армии находился в руках военной контрразведки, подчинявшейся непосредственно воинскому начальству, то есть все расследования немедленно могли стать известны штабам армий, фронтов и военных округов; во‐вторых, секретная полицейская агентура в воинских частях была распущена и запрещена.