Читать книгу - "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский"

С осени 1914 г. поимкой, арестами и дознанием по сбежавшим или изменившим Родине агентам контрразведки занимались жандармские управления Привислинского края, в том числе Варшавское ГЖУ^[889]. Отсутствие хорошей организации контрразведки создавало лишние заботы для жандармерии. В то же время в Австро-Венгрии борьбой с ненадежной агентурой занималась сама контрразведка – организованное при «Эвиденц-бюро» Центральное учетное бюро.

О качестве агентуры 31 августа 1915 г. писал начальник Варшавского охранного отделения Самохвалов в докладе на имя помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части. Он приводил подробные сведения о деятельности РО и КРО и об оказании им содействия со стороны охранных отделений и жандармских управлений: «Контингент сотрудников и разведчиков, передаваемых в армию охранными отделениями и жандармскими управлениями, являлся во всяком случае добросовестным, так как за этих лиц были в некотором роде ответственны начальники, рекомендовавшие их, и если последние не всегда оправдывали доверие, то только потому, что от них требовали совершенно новой работы при отсутствии должных указаний и руководительства. Что же касается вербовки агентов и разведчиков начальниками контрразведывательных и разведывательных отделений при посредстве доверенных лиц, то в данном случае на практике получился полный провал этой системы. Во-первых, сами доверенные лица большею частью оказались не заслуживающими ни малейшего доверия, с темным прошлым и действующими исключительно в интересах наживы… По требованию начальников контрразведывательных и разведывательных отделений подобные „доверенные лица“ доставляли армии агентов и разведчиков к известному сроку десятками и даже сотнями, совершенно игнорируя вопрос о нравственных качествах вербуемых и нередко убеждая начальников, что именно неблагонадежный элемент и может быть полезен в качестве разведчика»^[890].

Непрофессионализм работы военных контрразведчиков оставался проблемой и в 1915 г. 6 мая 1915 г. заведующий агентурой при штабе Осовецкой крепости подал секретный рапорт на имя начальника штаба крепости: «В последние 3 дня агенты контрразведки штаба 12‐й армии задержали нескольких лиц, виновность коих по собранным мною сведениям совсем не подтверждается, и, как видно, аресты этих лиц произведены по настоянию лиц, сводящих свои личные счеты, и такой порядок может при недобросовестности и ненадежности агентов привести к вымогательству и другим незаконным действиям… Поэтому прошу о направлении этой переписки в разведывательное отделение штаба 12‐й армии для соответствующих распоряжений и прошу ходатайства об исключении из контрразведки агента Осипа Белевича»^[891]. Пристыженным контрразведчикам пришлось ответить, что ни о каком агенте Белевиче они ничего не знают и не представляют себе^[892], кто бы мог выдать ему удостоверение сотрудника РО штаба 12‐й армии.

В своем докладе подполковник Самохвалов писал: «Деятельность контрразведывательного отделения, в район которого входила Варшава, все время носила характер бессистемного розыска шпионов среди варшавского населения и выражалась в многочисленных требованиях о производстве охранным отделением обысков. Из дел охранного отделения видно, что за период времени с 1 по 23 число июля сего года было произведено около 200 обысков, оказавшихся безрезультатными, причем большинство из них производилось по чрезвычайно характерным требованиям без указания причин и оснований»^[893]. В КРО штаба 2‐й армии были случаи, когда офицеры арестовывали проституток по обвинению в шпионаже, в то время как жандармское дознание вскрывало тот факт, что какой-нибудь офицер КРО банально поссорился с одной из этих женщин из-за качества оказанных ему сексуальных услуг^[894].

К осени 1915 г. – весне 1916 г. ситуация с контрразведывательной агентурой не только не улучшилась, а, наоборот, обострилась. По донесениям КРО штаба 6‐й армии Петроградскому охранному отделению, только в ноябре 1915 г. было уволено 44 секретных сотрудника КРО, 10 из которых (23 %) – по обвинению в вымогательствах и шантаже^[895]. Всего с 1 ноября 1915 г. по 1 апреля 1916 г. контрразведка Северного фронта была вынуждена исключить из своих списков 245 агентов^[896]. Основными причинами увольнений были некомпетентность и малая пригодность к службе, склонность к шантажу, трусость и безынициативность, пьянство и девиантное поведение. Очень небольшое число было исключено из списков по болезни, смерти или раскрытию и пленению немцами. Часть агентов были арестованы Лифляндским и Свеаборгским жандармскими управлениями по обвинению в двойном шпионаже в пользу Германии. Контрразведчики просили жандармов выловить сбежавших агентов, но в большинстве случаев не могли представить не только фотокарточек, но даже словесного описания внешности.

Ситуации, когда жандармы обнаруживали произвол и некомпетентность армейских чинов КРО, значительно ухудшали отношения между МВД и военным ведомством. Характерен конфликт жандармского ротмистра Н. С. Заинчневского, который состоял при штабе Юго-Западного фронта для ведения разведки, и начальника РО данного штаба полковника А. А. Носкова. Суть конфликта была в том, что Заинчневский отвечал в РО за агентуру и потребовал у своего начальника выдать специально отведенные для этого деньги на выполнение полученных от генерал-квартирмейстера М. С. Пустовойтенко заданий. Полковник Носков заявил, что выдал 5 тыс. руб. своему приятелю, сотруднику РО штабс-капитану Б. А. Юрьеву на поездку в Румынию, в которую тот отправился вместе со своей любовницей и «уже на нее истратил тысячу рублей. Вот если она у него не вытащит остальных, и он привезет что-нибудь из Румынии при возвращении в Холм, то я Вам их вышлю»^[897]. Также Носков требовал установить слежку за личным адъютантом генерала Н. И. Иванова полковником М. Ф. Бакулиным, негласно ревизовавшим агентуру и деятельность РО штаба Юго-Западного фронта. На это он получил отказ Заинчневского и добился увольнения последнего. Причем, несмотря на отмечавшиеся наградами и благодарностями заслуги жандарма, и генерал М. С. Пустовойтенко и сам М. В. Алексеев поверили докладу Носкова. Не помогло даже личное заступничество Джунковского^[898]. Проблема заключалась в корпоративной этике: доклад военного почти всегда был в глазах высшего командования весомее доклада жандарма вне зависимости от его содержания. Только через месяц после увольнения Заинчневского новый генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта М. К. Дитерихс ознакомился со служебной деятельностью Носкова и немедленно отстранил его от должности^[899].