Читать книгу - "Вольф Мессинг. Видевший сквозь время - Эдуард Володарский"

– Мне вы не звонили! Я с вами не разговаривал! – решительно заявил администратор.

– У нас тут военные понаехали. НКВД! Директора за грудки давай трясти! Давай, говорят, дрова, а то ты у нас десять лет в лагере махать топором будешь! Ну и стали сгонять всех – мобилизация! Трудовой фронт! – лысый вздохнул, оглядел артистов. – Ну чего, будете ужинать-то? Все приготовлено…

– Дай я тебя расцалую… – Дормидонт Павлович обнял его, похлопал по спине, расцеловал в обе щеки. – Постой, а ты кто? Директор совхоза?

– Не, я директор клуба. Директор совхоза в лесу, с народом! И все НКВД там…

– Тоже работают? – спросил Артем Виноградов.

– Присматривают… – дипломатично ответил директор клуба. – Ну пошли, что ли, товарищи?

И все затопали к дверям клуба, весело переговариваясь.

– Нас не ждали, а ужин приготовили? – ехидно спросил Осип Ефремович.

– Да сердце чуяло, что приедете, – оправдывался директор клуба. – Говорил с какой-то секретаршей, а поди знай, передала или не передала? Ну вы-то, думаю, не против ужина?

– Не против! Мы не против! – отозвались сразу несколько голосов. – Очень даже не против!

Застолье было в самом разгаре. Все хором пели, а Осип Ефремович дирижировал руками, стоя у стола, и орал громче всех:

Кипучая! Могучая!

Никем не победимая!

Москва моя! Страна моя!

Ты самая любимая!

И все разом стали хлопать, загалдели, перебивая друг друга:

– Ах как замечательно, друзья мои! Душа поет! – пропела Раиса Андреевна. – Хочется жить и работать!

– Работайте, Раиса Андреевна, работайте! Кто вам запрещает?!

– Дормидонт, огурчик подай! И хлебца! Выпьем, братцы, выпьем тут, на том свете не дадут!

– Правильно товарищ Сталин сказал: «Будет и на нашей улице праздник!» Будет обязательно!

– А ну дайте мне! – рыкнул Дормидонт Павлович, поднимаясь из-за стола. – Дайте спеть – душа горит! Артем, подыграй!

– Дормидонт, давай! Рвани от души!

– Опять он свою «дубину» затянет, надоел, ей-богу!

– Пусть споет, жалко тебе, что ли?

Артем Виноградов взял аккордеон, растянул меха, пробежал пальцами по клавишам, и за столом все стихли.

Вихри враждебные веют над нами.

Темные силы нас грозно гнетут,

В бой роковой мы вступили с врагами.

Нас еще судьбы безвестные ждут…

– мощно пел Дормидонт Павлович, и дальше подхватил весь стол:

Но мы поднимем гордо и смело.

Знамя борьбы за рабочее дело.

Знамя великой борьбы всех народов.

За лучший мир, за святую свободу!

– А ты чего не поешь? – шепотом на ухо спросила Мессинга Аида Михайловна и улыбнулась.

– А я слов не знаю… – так же шепотом ответил Мессинг.

За окном послышался шум мотора, потом донеслось ржание лошадей, разные голоса, но сидевшие за столом не обратили на это внимания, все продолжали с воодушевлением петь.

А Дормидонт, войдя в раж, подмигнул Виноградову, и тот, прекратив играть мелодию «Варшавянки», вдруг перешел совсем на другую. И голос Дормидонта набрал новую силу:

Ревела буря, гром гремел.

Во мраке молнии блистали,

И беспрерывно дождь шумел,

И буря в дебрях бушевала-а-а…

И вдруг за тонкой дощатой стеной раздался TOПOT. Кто-то шел по коридору в тяжелых сапогах.

громко бухал по доскам. Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий широкоплечий военный в расстегнутом полушубке, на котором блестели и таяли снежинки. Под полушубком виднелась гимнастерка с красными углами петлиц, и на каждой петлице три эмалевые «шпалы».

Дормидонт Павлович осекся и, открыв рот, воззрился на подполковника НКВД.

– Гуляем, товарищи артисты? – простуженным сипловатым голосом спросил подполковник. – А народ собрался… Ждет концерт!

– Как, простите? – встрепенулся Осип Ефремович и бросился к подполковнику. – Нам сказали, что отменяется! Все на лесоповале! А мы с дороги, понимаете ли, голодные и холодные – вот предложили поужинать…

– Поужинали? – усмехнулся подполковник.

– Да, конечно, огромное спасибо хозяину..

– Тогда за работу, товарищи. Люди многие с лесоповала пешком пришли – так на концерт хотелось попасть. Едва ноги таскают, а пришли… А им на рассвете обратно на делянки, лес валить…

Артисты торопливо вставали из-за стола, гремя отодвигаемыми стульями…

Зал оказал набит битком. Все зрители в телогрейках и полушубках, другой публики здесь просто не случилось. Они стояли в дверях и даже сидели на полу, в проходах между кресел, на исхудалых, задубевших от мороза и сибирского солнца лицах блестели искрящиеся интересом живые глаза.

Артем Виноградов, сидя на табурете посреди сцены и держа на коленях аккордеон, играл «Полет шмеля». Он очень старался, и его пальцы так и летали по клавишам аккордеона, сверкающего перламутровыми накладками и золотыми уголками мехов.

Мелодия кончилась. Виноградов сдвинул меха аккордеона, встал и поклонился. Раздались жидкие аплодисменты.

На сцену вышел Осип Ефремович и жестом попросил Виноградова поклониться еще раз, а зрителей – усерднее поаплодировать. Вдруг мужской голос из середины зала громко спросил:

– А Мессинг здесь?

– Простите, что вы спросили, товарищ? – Осип Ефремович подошел к краю сцены.

– Спрашиваю, товарищ Мессинг здесь?

– Здесь, здесь! – закивал Осип Ефремович. – Скоро подойдет его очередь! Следущим номером нашей программы…

– Мессинга давай! А потом пущай остальные!

– Правильно! Давай Мессинга! Музыку потом послушаем! У нас важный вопрос к Мессингу имеется! – раздавались в разных местах зала голоса. – Давай Мессинга!

– Хорошо, товарищи, хорошо! Пусть будет по-вашему! – поклонился Осип Ефремович и, набрав в грудь воздуха, громогласно объявил: – Артист оригинального жанра, телепат и гипнотизер Вольф Мессинг!

И на сцену вышел Вольф Мессинг, остановился рядом с Осипом Ефремовичем, пригладил волосы. Следом за ним на сцене показалась Аида Михайловна. Она была в вечернем, черном с блестками платье и лакированных черных туфельках. Аида Михайловна прошла вперед и проговорила:

– Прошу вас, уважаемые товарищи! Приготовьте ваши вопросы к товарищу Мессингу! Подумайте над заданиями, которые должен будет выполнить Вольф Григорьевич.

А мы уже придумали, – в зале поднялся кряжистый мужик преклонного возраста в медвежьей шубе. – Тут и думать не о чем. Все об одном и том же думаем… Когда война кончится, товарищ Мессинг?