Читать книгу - "По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов"

Соглашаясь заключить мир с Черногорией на основании существовавшего до войны положения, правительство нового султана отыгралось на Сербии, предъявив ей весьма суровые требования^[558].

Турецкое правительство не согласилось на заключение перемирия. Однако, идя на уступки великим державам, оно, в ожидании их ответа, приказало приостановить военные действия на восемь дней начиная с 4 (16) сентября. Этот перерыв, часто нарушавшийся с обеих сторон, затем был продлен еще на восемь дней. Надо отдать должное туркам, ведь это было сделано в тот момент, когда 4 (16) сентября бойцы генерала Черняева, как писал очевидец князь Мещерский, «взяли, собрались и провозгласили ни с того ни с сего храброго князя Милана… королем Сербии». Милан «был не столько польщен, сколько озадачен и даже испуган» этим эпизодом: что скажет Австрия, что скажет Европа?! Хотя сербский князь и отказался от внезапно свалившегося на него королевского титула, тем не менее этот факт только осложнил примирение сторон^[559].

Признаться, князь Милан со товарищи своей бездарной политикой вполне заслуживали уготованной им турками участи. Однако такая оценка не входила в расчеты правительств великих держав, и меморандум Порты был ими отвергнут.

Даже Англия прореагировала на сей раз довольно жестко. Кабинет ее величества поручил своему послу при дворе султана заявить, что высказанная в меморандуме позиция может погубить Порту и что в данном случае правительство султана не должно более рассчитывать на поддержку Англии.

Казалось бы, наконец начала складываться благоприятная основа для англо-русского взаимодействия в разрешении Балканского кризиса. В этой связи заслуживает внимания следующий факт. В начале сентября 1876 г. в Ливадию на пароходе «Антилопа», которым, кстати, командовал племянник сэра Эллиота, приезжал младший сын королевы Виктории принц Альфред, герцог Эдинбургский. В то время в Ливадии в кругу своей семьи находилась его жена — дочь Александра II Мария Александровна, герцогиня Эдинбургская. Альфред служил в британской средиземноморской эскадре. Именно она в случае необходимости должна была первой среагировать на русскую угрозу Константинополю и проливам. И английский принц мог легко оказаться на острие вооруженного конфликта с Россией. А 27 сентября (9 октября) Мария Александровна, как верная супруга морского офицера, отбыла из Ялты к месту службы своего мужа — на Мальту — главную базу британской средиземноморской эскадры.

Положение дочери в случае вооруженного конфликта с Англией тревожило ранимую натуру Александра II. Но принц Альфред, конечно же, прибыл не для того, чтобы развеять такой настрой своего тестя и осведомиться об отдыхе супруги. Он встречался и беседовал с российским императором. Но вот о чем они говорили? Милютин вспоминал, что после визита принца Альфреда «наши дипломаты так успокоились», что начали строить проекты «о действии на Черном море и в Турции заодно с англичанами»^[560].

Еще дореволюционными исследователями истории Балканского кризиса была высказана гипотеза о том, что, «по-видимому, англичане в ту пору даже готовы были заключить наступательный с нами союз против Турции»^[561]. Ведь именно на лето — осень 1876 г. пришелся пик антитурецких настроений как в английском обществе, так и в правительстве. Хотя, надо признать, что если подобные планы в британском правительстве кто-то и пытался строить, то они никак не могли быть доминирующими в условиях очевидного русофобства королевы и премьера. Нужно учесть и явное преобладание антироссийских настроений в среде британской политической элиты. Вместе с тем такие планы могли рассматриваться их авторами не только в рамках дележа османского наследия, но и как форма сдерживания российской активности на Балканах и в районе проливов.

Развивая свое дипломатическое наступление, английский кабинет 9 (21) сентября через своего посла передал Порте согласованную всеми великими державами программу реформ в восставших провинциях. Учитывая высказанное Горчаковым пожелание, англичане включили в нее и требование некоторых территориальных уступок для Черногории. Однако единый фронт великих европейских держав не возымел действия на Порту. Правительство султана в принципе не отвергало необходимости улучшения положения славянских подданных в балканских провинциях. Однако, стремясь затянуть время, оно в тот момент не сочло возможным принять эту программу.

И вот здесь инициативный голос опять подала российская дипломатия. Опираясь на, казалось бы, единую позицию великих держав по программе реформ, а самое главное — на рост антитурецких настроений в Англии, Александр II с Горчаковым вновь предприняли попытку реализовать свою основную идею в вопросе балканского урегулирования — введение общеевропейских санкций в отношении Порты на случай ее отказа принять план реформ. А случай, как мы видели, в очередной раз представился.

14 (26) сентября 1876 г. в Вену с собственноручным письмом Александра II к императору Францу-Иосифу прибыл генерал-адъютант граф Сумароков-Эльстон. В письме содержались следующие предложения: если турки отказываются принять условия мира на Балканах и программу реформ, тогда австрийские войска занимают Боснию, русские — Болгарию, а соединенная эскадра держав входит в проливы. В тот же день эти предложения были переданы графом Шуваловым лорду Дерби.

Одновременно предложения по дипломатическим каналам подкрепили военными мероприятиями. 21 сентября (3 октября) 1876 г. последовало высочайшее распоряжение о начале подготовки к частичной мобилизации войск Одесского, Харьковского и некоторых частей Кавказского военных округов. 25 сентября (7 октября) в этот список добавили и часть подразделений Киевского военного округа. В сентябре 1876 г. начались переговоры с Румынией об условиях использования русской армией ее территории в случае войны с Портой.

Однако российские предложения, уже в который раз, не встретили того понимания, на которое рассчитывали в Петербурге и Ливадии.

Венское правительство не возражало против военно-морской демонстрации в проливах, однако рассматривало занятие турецкой территории русскими и австро-венгерскими войсками как мероприятие несвоевременное и даже опасное. Андраши последовательно реализовывал свой замысел. Он уклонялся от совместных решительных действий, но осторожно подталкивал к ним русских, давая понять, что если упорство турок вынудит их прибегнуть к оружию, то Австро-Венгрия на основании рейхштадтских договоренностей не станет тому препятствовать. И вот здесь, опять же ссылаясь на эти договоренности, австрийцы соглашались занять Боснию, не объявляя, однако, Турции войну. Такова была суть письменного ответа австро-венгерского правительства, который 25 сентября (7 октября) доставил в Ливадию Сумароков-Эльстон вместе с письмом Франца-Иосифа к Александру II. В этом письме, между прочим, австро-венгерский император, ссылаясь на то, что он, как конституционный монарх, не может самостоятельно осуществлять внешнюю политику, тем не менее готов употребить все свое влияние, дабы не мешать России занять Болгарию.