Читать книгу - "Преступление и наказание в России раннего Нового времени - Нэнси Шилдс Коллман"

Британский инженер Джон Перри, работавший в России в начале XVIII века, лично испытал влияние взяточничества в суде: «Подкуп судьи есть первый шаг, на который решаются; каждая сторона запасается деньгами, и обыкновенно тот, кто предложит больше, выигрывает тяжбу, тогда как обиженный, не имея исхода, должен оставаться довольным решением»^[529]. В период петровского правления в список государственных преступлений стали включать коррупцию чиновников. Указы 1710-х годов провозглашали различие между «партикулярным» преступлением и государственным, определяя последнее через ущерб «государственному интересу». В конце концов коррупция чиновников вошла в список тех «пунктов», по которым людям разрешили обращаться напрямую к царю^[530].

Петровские законы о коррупции 1714 года боролись с продажными чиновниками, которые ссылались на незнание законов: «Дабы впредь плутам… невозможно было никакой отговорки сыскать: того ради запрещается всем чинам, которые у дел приставлены великих и малых, духовных, военных, гражданских, политических, купецких, художественных и прочих, какое звание они ни имеют, дабы не дерзали никаких посулов казенных и с народа сбираемых денег брать». В 1720 году указ 1714 года повторили с комментарием: «Хотя оной его, великого государя, указ из Сената публикован и в указных книгах печатан и для всенародного ведения продаван, и ныне продают, и в губернии указы посланы», но в Сенате не сыскано записей о том, что губернии его получили. Поэтому указ, запрещающий брать взятки, повторили и потребовали от губерний подтвердить его получение. В том же году вышло еще два закона: против воровства государственного дохода и взяток. В 1722 году Петр снова разразился плачем о коррумпированности судейских работников: «Ведомо нам учинилось, что многих колодников, не только в истцовых исках, но и в великих воровствах и разбоях из тюрем отпускают подьячие из взятков, а репортуют об них судьям, будто они ушли, и взыскивают то на караульщиках и на тюремных сторожах. Того для, ежели впредь явитятся в побеге какие колодники, и таких взыскивать на подьячих, у которых были тех ушедших дела, и оными розыскивать и пытать вместе с караульщиками при истцах тех дел, дабы поманки не было. А буде судьи в том подьячим поманку учинят: то сами подлежат, яко разбойники, казни смертной»^[531].

Кроме того, государство ввело меры по предотвращению коррупции, причем такие, что историки называют это время эпохой доносительства. Мы уже отметили, что за публичными писцами – как московской Палатки крепостных дел, так и местных контор – следили, чтобы они не брали взяток и работали аккуратно. Дела о коррупции расследовали комиссии, во главе которых стояли доверенные офицеры гвардейских полков Петра I. На короткий период в конце петровского правления военным полкам дали фискальные обязанности и надзор за фискальной деятельностью губернаторов. Для надзора за Сенатом создали должность генерал-прокурора, а сам Сенат должен был следить за судебными чиновниками. Петровское законодательство определяло пути подачи жалоб на коррупцию – это большой шаг вперед по сравнению с московским периодом. Новая должность фискалов, занимавшихся прежде всего сбором налогов, должна была принимать жалобы на коррупцию чиновников, расследовать их и докладывать в вышестоящие инстанции. Но поскольку множество контролеров сами оказались продажными людьми, эти усилия не привели к созданию честной стабильно работающей бюрократии^[532].