Читать книгу - "Сквозь три строя - Ривка Рабинович"

Он помолчал, а затем сказал:

– Не спрашивай меня. Просто верь. Я не зря говорю.

Я была поражена и не знала, как отнестись к его словам. Он попросил меня не касаться в разговорах по телефону чувствительных тем, так как не исключено, что разговоры прослушиваются. Лучше вообще меньше говорить, не только по телефону, но и просто в доме, так как «стены имеют уши». Все это немножко пугало, я чувствовала себя персонажем шпионского фильма.

Я спросила его, собирается ли он сам ехать в Израиль.

– Зоя и слышать об этом не хочет, она ведь член партии и советская патриотка. А дочку я не могу оставить, – сказал он, и в его голосе слышалась глубокая грусть.

Прежде чем вылететь в Москву по пути в Новосибирск, он попросил, чтобы я послала ему телеграмму сразу после получения разрешения.

– Мы приедем попрощаться, – сказал он.

Я подготовила нужные документы для подачи заявления о выезде. Самым нелепым я считала требование представить характеристику с места работы: из этого требования как бы вытекало, что Советский Союз хочет послать к «израильским агрессорам» только честных и трудолюбивых людей. Какая трогательная забота! Было созвано общее собрание, которое должно решить, заслуживаю ли я положительной характеристики.

Нужно было также выйти из всех организаций, в которых состоял кандидат на выезд. В моем случае это был выход из профсоюза, а в случае Ады – из комсомола.

У меня на работе эта процедура прошла без затруднений. Правда, «Мама» пыталась отговорить меня от отъезда, но я вежливо объяснила ей, что моя мать осталась там одна и я не могу оставить ее в одиночестве. Она не особенно настаивала, знала, что нет смысла. Просто каждый из нас произносил положенные по этому случаю слова.

В противоположность этому Ада прошла в школе настоящую «обработку». В ее школе это был первый случай выхода из комсомола в связи с отъездом. На собрание приехал даже представитель ЦК комсомола Риги. Он охарактеризовал намерение Ады уехать как «действие, враждебное государству». Многие ученики поддержали его позицию.

Я немного подготовила ее к этому собранию и снабдила ее оружием для защиты. Она держалась твердо под градом обвинений. В заключение, когда ей предоставили «последнее слово», она сказала:

– Декларация ООН о правах человека содержит пункт, предоставляющий каждому человеку право переезжать из одного государства в другое и избирать место жительства по своему желанию. Советский Союз является членом ООН, его подпись стоит под этой декларацией!

Весь класс и взрослые участники собрания были ошеломлены. Ни один не нашелся что сказать, и на этом собрание было закрыто. Представитель ЦК подошел к классной руководительнице и тихо сказал: «Какая заядлая девочка! Говорит о декларации ООН… Откуда она знает такие вещи?»

– Не от меня, разумеется, – сказала классная руководительница. Будучи еврейкой, она боялась, как бы ее не обвинили в поощрении выезда евреев из страны. После обмена этими словами от Ады потребовали сдать красную книжечку.

Чиновник ОВИРа был вежлив, но не отказался от обычной демагогии: что Советский Союз спас нас от немцев и что мой сын будет воевать против Советского Союза. Я отделалась обычными ответами, мне было не до пререканий с ним. Я была слишком взволнована тем шагом, на который иду. Женщина тридцати девяти лет, с двумя детьми в возрасте одиннадцати и шестнадцати лет, готовится оставить все прожитое до этого момента и пойти навстречу неизвестности. Были моменты, когда я в глубине души хотела получить отказ…

Ответ пришел удивительно быстро – через месяц, и он был положительным. Я думала о словах брата: как он мог знать?

Получив разрешение, я уволилась с работы. Надо было сделать массу вещей: продать квартиру, лететь в Москву за визами в голландское посольство, представлявшее интересы Израиля в СССР за отсутствием дипломатических отношений между обоими государствами, отправить багаж…

После получения разрешения я стала принцессой расширенной семьи. Один из моих двоюродных братьев с семьей уже находился в Израиле, а те, что оставались, предложили мне всяческую помощь. Поскольку я всегда еле дотягивала до конца месяца, у меня не было денег на то, чтобы прожить месяц без зарплаты и лететь в Москву. Родные одолжили мне деньги.

Главная трудность состояла в продаже квартиры. Если бы я могла легко продать ее, то не нуждалась бы в помощи родственников. Квартирная нужда в Риге была настолько остра, что покупатели появились сразу, хотя речь шла о старом доме на окраине города. Слух о моем отъезде быстро распространился среди евреев, и целый день звонили люди, желающие купить квартиру.

Но это было непросто. Как я уже писала, родители не перевели владение квартирой на мое имя, она осталась записанной на имя папы. Кроме того, у Яши была прописка в квартире. Я не хотела оставлять ему в подарок квартиру, которую мои родители приобрели с таким большим трудом.

Яша в последнее время мало бывал дома – видимо, нашел какую-то альтернативу. Мне пришлось вести с ним переговоры о величине компенсации за отказ от прописки. После нескольких ссор мы пришли к соглашению, он выписался из квартиры и покинул ее. Мне пришлось также платить ему за согласие вывезти детей из страны.

Теперь передо мной стояла главная трудность – найти возможность продать квартиру, которая по сути дела мне не принадлежит. В этом мне пришла на помощь женщина из районного домоуправления, которая в свое время помогла мне получить прописку. Мы построили план на сходстве имен – папы и моего. Папа как владелец квартиры был записан в документах фамилией и первыми буквами имени и отчества – Рабинович Б.Р. Я же была записана под той же фамилией, но с инициалами Р. Б. При наличии доброй воли можно «не заметить» разницу в порядке букв инициалов.

Эта добрая женщина предложила мне следующее решение: я подпишу прошение о прописке потенциальных покупателей, а она проведет это через высшие инстанции, «не заметив» разницу в именах. Я заключу временный договор с покупателями, согласно которому они платят мне половину цены, получают прописку и въезжают в квартиру, но не получают права собственности. Я пришлю из Израиля свидетельство о смерти папы и справку о том, что мы с Иосифом являемся наследниками, а также доверенность на имя Иосифа. После этого брат приедет из Новосибирска, переведет право собственности на покупателей и получит от них вторую половину суммы.

Эта хитроумная сделка была основана в большой мере на доверии между сторонами. Покупателями были друзья моих родственников, им нужна была квартира для дочери, недавно вышедшей замуж. Они должны были верить, что в конце получат полное право владения, и пока, только за прописку, уплатить мне половину суммы. Я со своей стороны должна была верить, что они заплатят брату вторую половину суммы и тем самым завершат сделку. Мне повезло в том, что нашлась такая семья, на которую я могла полагаться и которая полагалась на меня.

Как я и обещала в свое время родителям, я не собиралась взять себе все деньги от продажи квартиры. По-видимому, они мне не поверили, и ввиду их сомнения в моей честности пришлось пройти этот рискованный путь.