Читать книгу - "За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко - Сергей Войтиков"

Национальный состав депутатов Совета Союза: русские – 338, украинцы – 80, евреи – 35, белорусы – 15, грузины – 12, узбеки – 11, татары, казахи и армяне – по 8, азербайджанцы – 7, латыши – 5, чуваши – 4, поляки, немцы и мордвины – по 3, греки, таджики, киргизы, туркмены, удмурты, башкиры, болгары и каракалпаки – по 2, по одному якуту, чеченцу, лезгину, даргинцу, буряту, марийцу, ненцу, аджарцу, пермяку, коми, эстонцу{899}. Один – «без указания (Вильямс)»{900}. Как указал в своем докладе А. С. Щербаков, «35 национальностей представлены в Совете Союза, олицетворяя сталинское единство народов Советского Союза»{901}.

Из числа депутатов Верховного Совета СССР 398 депутатов (35 %) являлись орденоносцами{902}.

После избрания Верховного Совета СССР «народными избранниками» стали люди, зачастую не имевшие отношения к старым большевикам вроде Ю. М. Стеклова или А. А. Иоффе.

М. И. Калинина как председателя Президиума Верховного Совета СССР буквально засыпали вопросами новоиспеченные «народные избранники». В случаях, когда вопросы не носили принципиальный характер, М. И. Калинин мог ответить довольно жестко (жестко для третьего руководителя Советского государства). Так, депутат Т. Амрин получил в марте 1938 г. в ответ на просьбу о материальной помощи следующую отповедь: «Уважаемый товарищ! На Ваше заявление об оказании Вам материальной помощи сообщаю, что Президиум Верховного Совета СССР не располагает специальными средствами для оказания помощи депутатам, предполагая, что такая помощь будет оказана по месту работы депутата. К сожалению, помочь Вам поэтому не могу»{903}. Однако в тех случаях, когда М. И. Калинин видел в обращениях парламентариев сознательное отношение к исполнению своих обязанностей, ответы он не ленился писать пространные и даже до известной степени личные.

9 апреля 1938 г. глава государства направил подробное письмо депутату Верховного Совета СССР М. Е. Митину. Последний просил «…разъяснить, как практически разрешать поступающие»{904} к нему жалобы. Всесоюзный староста пояснил: «…жалобы, поступающие к Вам, как к депутату Верховного Совета СССР, после Вашего ознакомления с ними должны быть направлены Вами для разрешения в соответствующие районные, областные или республиканские организации в зависимости от характера жалобы. Эти организации, получив от Вас жалобу, заявление, ходатайство избирателя, обязаны обеспечить срочное и тщательное их рассмотрение и дать Вам и заявителю исчерпывающий ответ. В том случае, если Вы считаете разрешение жалобы неправильным, Вы можете поставить вопрос о пересмотре жалобы в вышестоящие органы. Помощь в практической Вашей работе по рассмотрению жалоб избирателей, а также разъяснения по возникающим у Вас вопросам должны Вам оказывать Ваши районные и областные организации. В тех случаях, когда возникший вопрос не может быть разрешен на месте, ставьте [его] для разрешения перед Президиумом Верховного Совета СССР или перед соответствующими общесоюзными наркоматами и учреждениями. Для ведения переписки Вы можете привлечь технического работника, труд которого Вы оплачиваете из средств, получаемых Вами на расходы, связанные с выполнением депутатских обязанностей»{905}. Далее М. И. Калинин счел целесообразным дополнить машинописный черновик ответа отнюдь не формальным дополнением: «Т[оварищ], вполне понимаю Ваше затруднительное положение. Я боюсь, как бы Ваша работа не превратилась в [ремесло] ходатая по многочисленным частным вопросам, которыми Вас [завалят], что объективно ведет к созданию параллельного органа власти […]. Поэтому такие жалобы надо всегда пересылать в соответ[ствующие] советские органы»{906}. Всю свою жизнь «руководителя» Советского государства играя роль агитатора-пропагандиста, Калинин прекрасно понимал, что в случае дублирования на местах центральной схемы Верховный Совет СССР окончательно превратится в фикцию. К чести Калинина заметим, что он делал все, что мог, для недопущения подобного. Однако реальный статус Верховного Совета и его депутатов во властной системе Страны Советов оставался крайне низким, что Калинин прямо признавал, пусть и не на сессиях высшего государственного органа СССР, но во всяком случае на собраниях вспомогательного аппарата Верховного Совета.

13 мая 1938 г. состоялось собрание актива сотрудников Управления делами Президиума Верховного Совета СССР. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Александр Федорович Горкин сделал целый доклад о выявлении шпионов, в котором как будто заявил нечто из серии: «…если смотреть по глазам человека – смотрит как святой, а он двурушник»{907}. Однако подтекст был прямо противоположный: «…нам нужно смотреть не по глазам и не по тому, что его друг, сват, брат или жена, или кто-нибудь [еще] арестован, а смотреть, какие за ним есть действия»{908}. Рассматривали вопрос о конкретном коммунисте, которого изгнали из ЦК ВКП(б), сослав его на работу в аппарат Верховного Совета СССР. Помимо персонального дела (назовем вещи своими именами) на заседании развернулись дебаты «о юрисдикции Верховного Совета»{909}. М. И. Калинин, активно участвовавший в прениях, сделал несколько чудных заявлений: «…т. Васнев [представляет дело так, будто] Президиум Верховного Совета может во всякое время любой закон отменить, отменить все старые законы, которые не соответствуют, по его понятию, Конституции. Это не так просто делается, законы так не отменяются. […] сейчас у нас переломный момент: все вы, как и мы с вами, еще не стали на твердый фундамент в своей работе (курсив наш. – С.В.)»{910}; «Пока у нас работы нельзя сказать, что много, у нас по существу организационная работа, мы разделываемся с тем, что здесь было. Тов. Горкин и весь аппарат занят этой работой. Затем я бы сказал, что наш парламентаризм еще не вступил в полные права потому, что была только одна сессия – организационная сессия»{911}. Момент был воистину «переломный» – в плане репрессий. И место ЦИК СССР с его относительно устоявшимся составом занял Верховный Совет СССР – с кадрами, не обладавшими опытом парламентской работы.

Будучи подлинным мастером художественного слова, Калинин договорился до сравнения советского парламента не только с буржуазными аналогами, но и с Правительствующим Сенатом – не вполне корректным, но свидетельствующим о широте кругозора главы Советского государства: «По существу, если оперировать старыми терминами, то наш Президиум – это коллективный президент, но он вместе с тем имеет полномочия старого Сената в толковании законов. Ведь старый Сенат (хотя вы молодые, и само слово “Сенат” вам малопонятно) законов не создавал, но он законы толковал, и это очень большая функция…»{912}