Читать книгу - "Шесть дней в Бомбее - Алка Джоши"

– А дети? Их куда девать? Нет, Сона. Спасибо, что предложила. Я очень благодарна тебе за дружбу, но я не могу. Это моя судьба, Сона. Такова воля Бхагван.

Я понимала ее, как и других индианок, которым казалось, что такая жизнь им предначертана. Что они никак не могут изменить привычного порядка вещей. И их детям, как и дочерям Индиры, уготована та же участь. Из-за этого я чувствовала себя беспомощной и тоже начинала сомневаться, что они могут жить по-другому.

Возле дома Индиры мы попрощались. Над головами у нас висела афиша популярного фильма «Дживан Прабхат». Я знала сюжет: пара не может зачать ребенка, поэтому муж берет вторую жену. Интересно, Бальбир тоже захочет так поступить? Грустные мысли крутились в голове, пока я ехала домой на велосипеде.

* * *

Входить во двор так рано следовало очень тихо. На нижнем этаже жил хозяин дома с семьей, а пара, что снимала квартиру напротив, через открытую площадку от нас, работала днем, нельзя было мешать им отдыхать. Поднимаясь по ступенькам, я слышала, как громогласно храпит хозяин дома. Из квартиры напротив на лестничную площадку неслись резкие вскрики и сладкие стоны, и я догадалась, что соседи трудятся над расширением семьи. На секунду я остановилась и прислушалась. От этих звуков в груди зародилось странное ощущение, вскоре опустившееся туда, где раз в месяц у меня кровоточило. Я никогда еще не была с мужчиной. Даже молодой клерк, как-то раз уговоривший меня пойти в кинотеатр «Эрос» и потом пытавшийся поцеловать во время сеанса, не пробудил внутри этого желания.

Я открыла дверь нашей маленькой квартирки, и мама вышла мне навстречу. Она всегда не ложилась и ждала меня с работы. Я много раз просила ее этого не делать, но она не слушала. Говорила, что дремлет вечером, после того как я ухожу. Но я не особо ей верила.

В руке мама сжимала рукав блузки, которую сейчас шила.

– Все хорошо?

На самом деле ее интересовало, не потеряла ли я работу – этого она боялась больше всего. В Калькутте меня уже один раз уволили, мы не могли позволить, чтобы такое случилось снова. Того, что мама зарабатывала, перешивая женские сальвар камизы, мужские шерстяные жилеты и школьную форму, едва хватало на еду. А на мою зарплату мы оплачивали квартиру, посуду, горшки, обувь, одежду, лекарства для матери, у которой было больное сердце, – на них, по счастью, мне делали скидку в больничной аптеке. Вообще-то, учитывая, как легко мы брали в аптеке любые медикаменты, я могла бы их просто стащить, но никогда этого не делала.

Я сняла свитер и повесила его на гвоздь за дверью.

– Да, мам, все хорошо. – Копируя маму, я помотала головой из стороны в сторону.

Ее это всегда смешило, а я любила, когда она смеялась. Морщинки разглаживались, щеки розовели. Мама вгляделась в мое лицо, чтобы убедиться, что я не лгу, а потом погладила меня по руке. Отложив недошитый рукав, она пошла к примусу: разогреть мне рис и бэйган карри и заварить свежий чай. Я села за стол, который служил и обеденным, и швейным для матери. На противоположном его конце стояла машинка и лежал брат-близнец того рукава, с которым мать меня встретила.

Я облокотилась на стол и огляделась вокруг. Квартира состояла всего из одной маленькой комнаты. Туалет мы делили с соседями по этажу. Возле стены стояла узкая кровать, на которой спали мы с матерью. Напротив – маленький столик с примусом, где мы готовили еду (иногда в ход шел и обеденный стол). Мои медицинские книги помещались в маленьком книжном шкафу, там же хранились «Большие надежды», «Бенгальские народные сказки», «Эмма», «Свами и ее друзья» Р. К. Наройяна, «Джейн Эйр» (которую подарила Ребекка), «Мидлмарч», мамины журналы кройки и шитья, журнал «Лайф», который мне дала почитать соседка из квартиры напротив, и стопка «Ридерз дайджест». Когда я, наслушавшись историй от пациентов вроде Миры, доктора Стоддарда или миссис Мехта, возвращалась в эту квартиру, на меня накатывало опустошение. Здесь пахло куркумой, машинным маслом, маминым сандаловым мылом и лекарствами. Запах был не неприятный, просто знакомый. Неужели вся моя жизнь будет такая же маленькая, такая ограниченная, гадала я. И меня тут же охватывал стыд. Ведь это была и мамина жизнь тоже. Как я могла принижать то, что она делала, чтобы прокормить нас, обеспечить крышу над головой и дать мне хорошо оплачиваемую профессию? И все же эта мысль не отпускала. Как сложилась бы моя жизнь, если бы мне удалось вырваться из этой клетки?

С мамой я этого не обсуждала: не хотелось, чтобы наше будущее нагоняло на нее такое же уныние, как на меня. Интуитивно я понимала, что, если уйду вперед, она останется на обочине. Кроме меня, у нее ничего не было, и перспектива моего отъезда повергла бы ее в отчаяние. Сначала ее покинул муж, потом сын, а теперь еще и дочурка? Я бы никогда так с ней не поступила.

Мама поставила передо мной ужин и чай и, прикоснувшись теплой рукой к моему холодному уху, заправила за него прядь волос. Потом села к столу напротив меня и снова взялась за шитье.

– Расскажи, как прошел день.

Ей нравилось слушать истории про пациентов. В частных больницах вроде той, где я работала, попадались больные из того экзотического мира, который мама никогда не видела. Ее же клиентками были местные женщины, чьи мужья продавали страховые полисы или служили в банке.

Я рассказала ей о Мире Новак. Мама не знала такой художницы, и я описала картины, которые видела в «Бомбей хроникл». Она стала расспрашивать, как Мира выглядит и о чем мы с ней говорили.

– Она спросила, как меня зовут, мам. Обычно никто этим не интересуется. По крайней мере, пациенты. Даже старшая сестра называет меня сестрой Фальстафф. А мы с ней уже два года знакомы!

Мама следила глазами за тем, как я подношу ко рту ложку, словно хотела удостовериться, что я в самом деле глотаю пищу. Я ела баклажанное карри, не слишком острое, как раз по моему вкусу. Мама же, в отличие от меня, всю еду приправляла острым чили.

– А как поживает доктор Стоддард? Ты сегодня его обыграла?

Покачав головой, я сунула в рот еще одну ложку риса с кардамоном.

– Он теперь хочет учредить в Индии службу экстренной помощи 999. Правда, даже если бы она у нас была, все равно непонятно, как он смог бы добраться до телефона со сломанной ногой.

Мама заливисто рассмеялась. Истории