Читать книгу - "Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз"

В подвале было темно. Несколько газовых светильников, висевших на стенах, были приглушены и источали тусклый синий свет. Но на столе неподалеку стояла одна-единственная керосиновая лампа, и в ее свете Эди разглядела сквозь прутья силуэт Вайолет. Та лежала, свернувшись калачиком, спиной к Эди, одетая почти в точно такую же ночную рубашку.

Встав на четвереньки, Эди наклонилась к сестре.

– Вайолет! – Она осмеливалась только шептать.

Вайолет перевернулась на другой бок, и свет упал на ее лицо и красные, опухшие от слез глаза.

Вся дерзость, которую она проявляла в фургоне полиции, исчезла. Теперь она выглядела смирившейся. Потерянной. Эди было больно на нее смотреть.

«Эдит, нас с тобой ждут великие дела», – вспомнились Эди прощальные слова Мэри Саттон. Теперь она понимала их яснее – прежде слишком свежо было потрясение от предательства.

«Нас с тобой».

Про Вайолет ни слова. Ни слова про сестру Эди, которая не умела проходить в смерть.

Внезапно Эди осознала, что нужно делать.

Запустив руку в волосы, она достала одну из множества шпилек, которыми Вайолет закрепила ей прическу к сеансу. Быстрыми движениями она разогнула шпильку и скрутила пальцами один кончик, как вчера делал Лоус.

Круглые зазоры между сплетенными прутьями были всего сантиметра три шириной, но Эди удалось пропихнуть туда два пальца, зажав импровизированную отмычку между большим и указательным.

Теперь бы только просунуть кончик в замок…

– Вай, – заговорила она, пытаясь вывернуть пальцы под неестественным углом, – я сейчас попытаюсь вскрыть замки. Если у меня получится, беги. Слева от нас есть коридор, но он выводит к двери, которую запирают снаружи. Так что тебе нужен тот выход, что справа. Не знаю точно, куда он идет, но, думаю, это лучший…

– В каком смысле «тебе нужен»? Если ты вскроешь замки, пойдем вместе!

Эди покачала головой.

– Вай, ей нужна только я. Не понимаю почему, но, если ты сбежишь прежде, чем она… думаю, ты сможешь вырваться. Нужно только…

– Ты хочешь, чтобы я тебя тут бросила? Это и есть твой план?

Шпилька выскользнула из рук, тихо звякнув о пол подвала. Эди ударила свободной рукой по прутьям.

– Да! Боже, Вайолет, да! Ты не поняла? Если бы не я, нас бы вообще сюда не бросили! Когда я прошла в Завесу, Мэри Саттон оказалась там вместе со мной!

– Но как…

– Ее дух мерцал. Вспыхивал и гас. – Эди выдрала из прически другую шпильку, разогнула и скрутила кончик. – Думаю, перед сеансом она пила таллий. Но ей нужно было, чтобы мы открыли Завесу. И, Вай, она знает про мать. Мне кажется… Мне кажется, она и была той последней клиенткой. Думаю, она искала меня или кого-то вроде меня. Награда с самого начала была ловушкой. А я завела нас в нее.

– Эди, я…

Но Вайолет прервал скрип открывающейся двери. Потом по цементному полу застучали и заскрипели колеса. К ним приближались тяжелые шаги нескольких пар ног – они раздавались громче и громче, пока во тьме у круга света не соткалась темная фигура.

Потом на свет ступил мужчина.

Он был облачен в черный костюм, а на шее его красовалась белая колоратка священника. Едва его взгляд упал на сестер, запертых в клетках, как темные глаза сощурились. Эди забилась на самый дальний край кровати. У Вайолет вырвалось хныканье.

Вторая фигура вышла из тени, на ее горле сверкнул ярко-лиловый бриллиант.

– Ну что же вы, девочки, – произнесла Мэри Саттон. – Разве так надо приветствовать отца?

Эди уставилась на стоящего перед ней человека.

На отца.

На того, кто однажды пообещал ей, что его Бог будет всегда хранить ее. Кто научил ее выступать перед толпой, пусть и не собирался давать ей такую возможность. Она пыталась сопоставить этого человека с тем, который теперь смотрел на собственных дочерей с одним только ледяным презрением.

Из клетки Вайолет снова раздалось хныканье. А потом другой звук. Тихое шипение.

Оторвав взгляд от отца, Эди взглянула на сестру. Вайолет, побледнев, широко раскрыла глаза и что-то шептала. Одно и то же слово раз за разом.

«Глаза».

«Его глаза».

Голова Эди мотнулась обратно, и она впервые рассмотрела отца как следует. Вчера она слышала его голос, но не видела лица – за год оно осунулось, щеки впали и обвисли. Строгий черный костюм и белая колоратка не могли скрыть, как свободно его кожа свисает с костей. Даже в тусклом свете ламп Эди различила, как блестит пот у него на лбу и верхней губе. Какие глубокие тени залегли под глазами.

Под темно-карими глазами.

Такого не могло быть.

Ведь у отца были голубые.

– Ты! – вырвался у Эди рев. Вместо ответа подвал заполнил низкий мужской смех, и лицо отца – нет, не отца – искривилось в ухмылке.

А потом ухмылка пропала, и он как будто помимо воли дернул головой. Глаза его сверкнули, и на миг – самое большее на секунду – из карих они сделались чернильно-черными.

Не успела Эди понять, что именно увидела, как обзор ей загородили двое мужчин-санитаров, катившие мимо ее клетки больничную кровать на колесиках. На кровати лежал мужчина средних лет с сальными лохматыми волосами. Глаза его были закрыты, а тело – накрыто грязной белой простыней.

– Оставьте его здесь. У стола. – Голос Мэри Саттон, заглушающий скрип колес.

Справа лязгнул металл, и Эди обернулась к Вайолет. Мужчина, который не был их отцом, открывал дверцу ее клетки.

Эди рванулась вперед.

– Не трожь ее! Не знаю, кто ты такой, но руки прочь от моей…

– Ну, Эдит, дорогая, – Мэри спокойно подошла к ее собственной клетке, – неужели ты не узнаешь своего милого папочку?

– Этот человек, – выплюнула Эди, – не наш отец.

Ее мысли обратились к тому дню, год назад. Мерцающий дух наступал на нее, а она бежала в жизнь. Когда она прошла, отец уже был в гостиной, она не успела даже закрыть зияющую Завесу.

Но нет. Этого не могло быть. Мать забрала мерцающего духа с собой.

– Белладонна, – хрипло, как карканье, прозвучал голос Эди, когда она взглянула на мужчину в одеянии священника. – Она толкнула тебя за грань. Увела с собой.

Мужчина, облаченный в тело ее отца, развернулся к ней, и его губы изогнулись в незнакомой холодной ухмылке.

– Девчонка, твоя милая матушка изо всех сил старалась меня убить. И у нее могло бы получиться. Если бы ты мне не помогла.

Из тела Эди будто выпустили весь воздух. Легкие силились сделать вдох, но тщетно. Будто тесный обруч сковал ей грудь.

Это ее вина.

Она все искала, что за медиум