Читать книгу - "Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - Василий Кравков"

18 мая. […] Не предвидится и конца кровавому кошмару. Как я устал, устал… А для наших штабных эта война — как хорошо оплачиваемая статья; кажется, что чем дольше будет тянуться — тем будет желательнее. Узко одностороннее развитие их и ограниченность умственного кругозора — поражающи. Как я одинок здесь… […]

21 мая. […] Полковник мой отлично отмеблировал себе квартиру и уже устраивает для нужных ему людей вечеринку с картами и прочими онёрами… А я… я… предпочитаю быть в «блестящем одиночестве»: при моей личной и мирской скорби мне так легче.

Зашел вечером после прогулки на Неман к сестрам в Гродненский госпиталь, у к[ото]рых ни разу еще не удосужился быть, несмотря на постоянное их приглашение как «доброго, хорошего Вас[илия] Павл[ович]а». Узнал, что будучи представлены все к наградам медалями одинаковых степеней^[460], получили они медали разных достоинств: кто покрасивей и поинтересней были для дежурного генерала — то получили высшую степень, менее же соблазнительные для него получили низшие степени; «видных фамилий» также получили высшие степени медали… Мне было очень неловко перед сестрами. Опять симптом: как у нас применяется закон…^[461] «Горе вам, фарисеи-лицемеры… Гробы повапленные…» […]

22 мая. Свершилось! По источникам военных информаций все у нас шло неизменно прекрасно, «дезорганизованных» и «глупых» австро-германцев «искусным управлением и маневрированием» наших войск мы постоянно колотили да колотили… Перемышль пал! Предвижу, несдобровать и Львову. На душе грустно-прегрустно; одно утешение — не послужат ли наши поражения с сотнями тысяч уложенных зря жизней к скорейшему обновлению нашей многогрешной Руси — «Соединенных Губернаторских Штатов» — Руси беззакония, произвола, полицейского усмотрения и пр. мерзостей.

Совершившееся событие аппетита за обедом ни у кого не расстроило и не помешало нести всякие вздорные и пустые разговоры. Мы позорно разбиты… Ну, гг. военные, для пользы дела не нам ли, врачам, взять теперь командование полками и дивизиями? А вы продолжайте быть санитарными начальниками! […]

Радко-Дмитриев^[462] — балканский герой! — отстранен от командования 3-й армией^[463]. Пленные немцы говорят, что летом пособерут они хлеб, а к осени захватят Варшаву. Не случилось бы этого еще гораздо ранее!

23 мая. Погода райская; в резком контрасте с ней трагически складывающиеся для нас события текущей великой войны… Перед германцами мы оказались полными банкротами; не пора ли капитулировать? Интересно, как будут теперь извертываться военные обозреватели прессы, убаюкивавшие общественное мнение нашими quasi-успехами? […] Утешают публику, что нахождение в руках противника Перемышля не помешает-де нам его опять взять обратно! Благодарю покорно. Ведь и пределы терпения, наконец, не могут же быть безграничными. Опять брать Перемышль и завоевывать Галицию, равно отвоевывать захваченные у нас земли?! Начинать сказку о белом бычке с новыми стотысячными жертвами?! Это при могуществе-то оборонительных сооружений у противника, к[ото]рого не в состоянии из них вышибить ни мы, ни наши союзники?! Италия теперь для нас соломинка, за к[ото]рую мы цепляемся. Не надо обладать особым даром предвидения, чтобы утверждать, что скоро, может быть, покажет себя и германский флот, якобы запертый в Кильском проливе…

Грустно читать приказ Верховного главноком[андующ]его от 30 апреля за № 321, объявляющий о высочайшем даровании ему «Георгиевского оружия, украшенного бриллиантами с надписью “За освобождение Червонной Руси”». Из Львова уже идет усиленная эвакуация…

Ужасную вещь по неожиданности мне пришлось услышать сегодня в разговоре за обедом с почтеннейшим профессором стратегии в Никол[аевской] академии Генер[ального] штаба полковником А.А. Незнамовым^[464]: на мое к нему обращение, что-де вот, А[лександр] Александрович], вам теперь будет богатый материал для поучения своей аудитории касательно всех операций текущей войны, он мне с сокрушенным сердцем ответил, что научнокритическому разбору эти операции подвергать будет совершенно невозможно по цензурным условиям; а когда я наивно-удивленно спросил его, да как же будет писаться правдивая история наших военных действий, ч[то]б[ы] избегать на будущее время сделанных, может быть, нами ошибок, он отвечал: «Да так, как пишут теперь в газетах». О Боже мой, да неужели это так?! Берет жуть и отчаяние за судьбу России…

3-й Сибирский корпус у нас из армии убирается, на место его становится 34-й армейский. Формируется штаб 13-й армии, куда отойдет теперешний северный район нашей армии. Не без тревоги надо взирать на Финляндию… […]

24 мая. […] Положение наше в Галиции продолжает быть паршивым, и Львову, очевидно, несдобровать^[465]. […]

25 мая. Погода держится хорошая. Штабные и все воинство в Гродно развлекаются себе кинематограф[ом], цирком, усиленным флиртом, картами… […] Дежурный генерал Жнов, георгиевский кавалер на теплом местечке, проявляет большую осведомленность по личному составу находящихся в Гродно баб, чем по своим прямым обязанностям, вся тяжесть коих возложена им на верных рыцарей пера, ему же остается одно подписывание; ему очень завидует наш «храбрый» полковник, всячески стараясь поставить себя по отношению к санитарн[ому] отделу тоже в роль лишь шефа. […]