Читать книгу - "Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) - Елена Борисёнок"

В то же время существовали и приверженцы репертуара из украинских, а не из «искусственно украинизованных» опер. Сторонники такого подхода говорили о «настоящем украинском» оперном театре, который создавался на общественных началах в Киеве под художественным руководством режиссера С. Бутовского в начале 1926 года. Этот коллектив, названный «Украинской музыкальной драмой имени Лысенко», активно готовил постановки опер Н. В. Лысенко «Энеида» и «Утопленница» и планировал работу над «Аскольдовой могилой» А. Н. Верстовского^[580].

Людмила Михайловна Старицкая-Черняховская (1868–1941) — украинская, советская писательница, поэтесса, драматург, прозаик, переводчик, мемуарист, общественный деятель

Канадский театровед украинского происхождения В. Д. Ревуцкий вспоминал: «Огромным событием начала октября 1926 г. был переход Киевского оперного театра на спектакли на украинском языке. Уже целый год доходили увлекательные слухи из Харькова об успехах там столичной украинской оперы, а теперь это стало реальностью в Киеве. Моему восторгу не было предела, когда добрался на премьеру, хоть и сидел в 10-м ряду „галерки“. Премьерой шла „Аида“ Верди в переводе Людмилы Старицкой-Черняховской. <…> Но вершиной сезона 1926–1927 гг. в Киевской опере стал спектакль „Мейстерзингеры“ Вагнера»^[581]. На это событие обратил внимание в своих воспоминаниях и литературовед-эмигрант Г. А. Костюк. Он писал, что сезон 1925–1926 гг. в оперном театре Киева был русскоязычный, а 1926–1927 г. — уже украиноязычный^[582]. Подобное внимание именно к опере было не случайно, поскольку событие имело также и символическое значение. Подобным актом большевистское руководство подтверждало твердость своих намерений, как бы заявляло, что теперь украинский язык распространялся и на высокое искусство, противопоставляло свою политику политике царского правительства, запрещавшего на малороссийском наречии «сценические представления, тексты к нотам и публичные чтения»^[583]. С. А. Ефремов записал в своем дневнике, что «открывали» оперу шумно, с музыкой и фанфарами, с государственным гимном и речами, говорили, «что до большевиков не было ничего, никакой украинской культуры, а большевики пришли — сразу появилась и украинская культура, театр, опера»^[584].

Отношение к опере на украинском языке было двояким. Ефремов упоминал, будто бы Л. В. Собинов, приехав в Харьков, «первым делом поподчеркивал все ошибки в объявлении, что нашел у себя в гостиничном номере. Говорят также, будто где-то напечатано факсимиле его письма по поводу украинского текста в опере: пишет вроде, что украинский текст для пения годится больше, чем русский, и приближается к итальянскому». Зато другим — их Ефремов назвал «русопятской» публикой — нововведение было «как нож в сердце». Они негодовали, что «даже сам „душка Собинов“ поет „на этом, с позволения сказать, собачьем языке“». Ефремов писал, что слышал, как в театральной курилке кто-то возмущался: «Помилуйте — это верх безобразия, это кощунство коверкать стих Пушкина в „Пиковой даме“, заменяя это „Виновой кралей“»^[585].

В эти же дни широко отмечался 60-летний юбилей вернувшегося в УССР в 1924 г. из эмиграции известного украинского историка и общественного деятеля М. С. Грушевского. Обстановка вокруг юбилейных мероприятий складывалась неоднозначная. Сам Грушевский и близкие к нему коллеги, как академик П. А. Тутковский, считали необходимым отметить событие очень широко. Президиум академии, в первую очередь вице-президент С. А. Ефремов и непременный секретарь А. Е. Крымский, неприязненно относившиеся к юбиляру, не торопились принимать официальное решение. Ефремов с негодованием замечал: как можно отмечать юбилей человека, запятнавшего себя доносами, коварными поступками, интригами. К тому же, считал ученый, «праздновать Грушевскому свой юбилей теперь — значит еще раз не уважать своего прошлого», «большевики, по-видимому, используют этот юбилей, чтобы окончательно утопить его в своих объятиях». В то же время ЦК КП(б)У и Наркомпрос выступали за проведение публичного чествования ученого, но стремились при этом ограничить торжественные мероприятия рамками академии. 27 сентября, за неделю до дня торжеств, состоялось Общее собрание ВУАН. Крымский на него не приехал, сообщив телеграфом, что опоздал на поезд. Президент В. И. Липский вынес на обсуждение текущие дела, и только после их рассмотрения слово предоставили Тутковскому, который сообщил, что вечер чествования Грушевского назначен на 3 октября. Он попросил разрешения на издание юбилейного научного сборника и автобиографии ученого, а также установление скульптурного бюста академика в зале заседаний. Было принято решение поручить Липскому выступить с поздравительной речью на вечере, а также издать сборник трудов и автобиографию юбиляра^[586].

Мероприятие прошло под пристальным надзором партийных властей и ГПУ. Президент ВУАН на торжественном заседании 3 октября в актовом зале Киевского института народного образования назвал Грушевского одним из выдающихся сынов Украины и выдающимся ученым, а глава Киевского окрисполкома П. П. Любченко подчеркнул, что работа таких людей, как Грушевский, должна идти «по линии советской власти»^[587].

Заканчивался 1926 г. еще одной важной для истории советской украинизации вехой. Начавшаяся 17 декабря перепись населения окончательно зафиксировала в качестве официального наименования понятие «украинец». В переписи 1926 г. был введен принцип этнической национальности («народности») в категоризацию населения^[588]. Как считает В. А. Тишков, именно с этой переписи «была затверждена этнонациональность как всеобщий атрибут личности»^[589]. В первой всеобщей переписи населения 1897 года содержался пункт о родном языке и вероисповедании, именно эти показания использовались для выводов об этническом составе населения Российской империи. К переписи 1926 года был составлен Перечень и словарь народностей^[590]. В перечне народностей под вторым номером, вслед за русскими, значились украинцы. Был составлен также словарь народностей, которым должны были руководствоваться местные статистические учреждения при отнесении «многочисленных конкретных наименований народностей, полученных при регистрации, к рубрикам „Перечня“». Кроме наименований основного перечня, словарь содержал «чистые синонимы этих наименований народностей и, кроме того, названия частей народностей — географические и местные». По словарю народностей наименование «малорусы» относились к многочисленным конкретным наименованиям, и должно было быть отнесено ко второму пункту Перечня, т. е. украинцам^[591].