Читать книгу - "Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905 - Любовь Ульянова"

В рамках данного исследования стоит отметить, что в последние годы XIX – начале ХХ вв. в делопроизводственной переписке политической полиции происходит переплетение, а затем размежевание трех понятий – «радикалы», «либералы» и «оппозиция».

Так, директор Департамента С.Э. Зволянский в записке 1896 г. о тверском земстве соотнес «оппозицию» с «крайним либерализмом»: «Против… Штюрмера (председатель тверской губернской земской управы. – Л.У.) вскоре же образовалась в губернии враждебная партия, во главе коей стали некоторые из гласных крайне либерального направления… тем не менее… вожаки оппозиции отчасти утратили прежнее влияние на ход земских дел»⁵⁹⁴. В 1900–1901 гг. служащие Департамента полиции могли использовать словосочетания «либерально-оппозиционные элементы»⁵⁹⁵ и «либерально-радикальная оппозиция»⁵⁹⁶ в качестве обобщающих понятий. Явления, обозначенные на рубеже XIX–ХХ вв. как «либерально-оппозиционные», назывались так и позднее. Так, съезд земцев, состоявшийся в мае 1902 г., упоминался в 1905 г. как «съезд либерально-оппозиционных элементов земских деятелей»⁵⁹⁷, а его руководитель Д.Н. Шипов – как «личность либерально-оппозиционного направления»⁵⁹⁸.

В то же время термин «либерально-оппозиционный» исчезает со страниц документов политического сыска с весны 1901 г. Вскоре после студенческой демонстрации 4 марта 1901 г., разгона ее полицией и последовавшей негативной общественной реакцией на действия полиции в департаментских документах постоянным спутником слова «оппозиция» становится эпитет «радикальный», появляется термин «радикально-оппозиционная группа»; более того, этот термин попадает в циркуляр, т.е. становится частью нормативно-правовой базы. Автором термина, по всей видимости, был заведующий Особым отделом Л.А. Ратаев, который одним из первых в Департаменте полиции, еще в первой половине 1890-х гг., стал использовать понятие «оппозиционеры». В определении Ратаева 1901 г. «радикально-оппозиционная группа» добивалась «низвержения в более или менее отдаленном будущем существующего ныне в империи государственного строя»⁵⁹⁹. В итоговом документе Департамента полиции, посвященном анализу событий 4 марта 1901 г., Ратаев и директор Департамента С.Э. Зволянский писали: «Выяснены все главнейшие деятели радикально-оппозиционной группы, захватившей за последние два года руководство всем революционным движением в Петербурге и ознаменовавших свою деятельность за последнее время подстрекательством учащейся молодежи и рабочих к устройству уличных манифестаций, а либеральной части общества к предъявлению правительству разных неосновательных и неподлежащих удовлетворению требований»⁶⁰⁰. К лету 1901 г. был подготовлен и разослан в июне этого же года циркуляр № 6234 за подписью министра внутренних дел Д.С. Сипягина губернаторам, градоначальникам, обер-полицмейстерам, начальникам ГЖУ, содержавший развернутое определение «радикально-оппозиционной группы»: группа «лиц, преимущественно интеллигентных профессий, которые, не принимая непосредственного участия и даже намеренно устраняясь от активной революционной деятельности, поставили себе задачей, путем устройства вечеринок, чтения речей и рефератов на соответствующие темы, а также издательства систематически подобранной тенденциозной литературы, подготовлять в среде молодежи и рабочих противоправительственных деятелей и агитаторов»⁶⁰¹.

В циркуляре отсутствует упоминание «либеральной части общества» как одного из адресатов деятельности «радикально-оппозиционной группы», однако в остальном характеристика этой группы в циркуляре совпадает с ее же описанием в подготовительных документах Департамента полиции. В целом можно говорить о произошедшем терминологическом разрыве и даже противопоставлении в делопроизводственной переписке, с одной стороны, «либерального», а с другой – «радикального» и «оппозиционного». Причем это противопоставление проводилось чинами не только Департамента полиции, но и Московского охранного отделения, в котором, как уже отмечалось выше, приблизительно в это же время писали о «близоруких либералах», попавших под влияние «радикалов»⁶⁰².

В совокупности это означает, что лидирующая в политическом сыске группа служащих – чинов Департамента полиции и Московского охранного отделения – увидела в радикализации легального общественного пространства конституирование нового явления – «радикальной оппозиции», а не радикализацию «либерализма». Этот вывод противоречит общепринятому сегодня образу дореволюционного либерализма в России. Тот политический сегмент, который был определен в Департаменте как «радикально-оппозиционный», в публицистике, мемуаристике, а затем и в историографии дореволюционного российского либерализма постфактум был назван новым либерализмом, некоторые исследователи именно его характеризуют как истинный либерализм⁶⁰³.

Однако в политическом сыске с начала ХХ в. позиция «либералов» и ассоциированных с ними институтов (в первую очередь земского самоуправления) в легальном общественно-политическом пространстве стала описываться как «ведомая».

Заведующий Особым отделом Департамента Л.А. Ратаев в 1902 г. отзывался о «радикальной оппозиции» следующим образом: «Радикальная оппозиция стремится использовать в своих целях всякое общественное дело: всевозможные товарищества, потребительные и производственные союзы, профессиональные съезды, а также городские и земские учреждения. Именно эти-то последние легальные органы общественной самодеятельности, представляющие собою крошечные зачатки конституционной жизни, служат излюбленной ареною для происков так называемого "интеллигента". За спинами увлекающихся и протестующих земцев всегда стоит в качестве подсказчика земский статистик, земский писарь, земский врач, агроном и т.п. В одной губернии земские учреждения находятся под давлением заведывающего земским санитарным бюро, в другом вдохновителем является главный статистик, в третьем – заведующий по вольному найму страховым отделом и т.д.»⁶⁰⁴. В 1902 г. земские деятели круга братьев Долгоруковых не считались неблагонадежными – Ратаев в записке 1902 г. о собрании земцев на квартире Долгоруковых вычеркнул характеристику «политически неблагонадежные»⁶⁰⁵. Видимо, это было собрание участников умеренно-либерально-консервативной группы под названием «Беседа»⁶⁰⁶; в политическом сыске, хотя и интересовались этим кружком⁶⁰⁷, судя по реакции Ратаева, не считали его политически опасным⁶⁰⁸.