Читать книгу - "Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905 - Любовь Ульянова"

В 3-й главе речь пойдет о том, на чем непосредственно концентрировалось внимание чинов политического сыска в переписке о «либеральном». В качестве методологической основы для этого анализа используется уже упоминавшаяся в начале 2-й главы концепция «уликовой парадигмы», разработанная итальянским историком, создателем микроистории К. Гинзбургом применительно к обществам, находящимся на этапе перехода от традиционных форм к модерну. В центре концепции Гинзбурга – разбор инструментов, с помощью которых государства становящегося модерна стремились установить контроль за возникающим публичным легальным пространством. Представление о наличии легального пространства, в котором возможно политическое действие, – одна из важных составляющих мировоззрения чинов политической полиции Российской империи рубежа XIX–ХХ вв., каким бы парадоксальным ни показалось это утверждение применительно к «охранительному ведомству» самодержавного государства.

Борьба с революционным движением – то есть движением подпольным и нелегальным – находилась в совершенно иной плоскости: конечной целью политической полиции в отношении революционного движения являлась его ликвидация. Правда, по мнению А.А. Левандовского, у охранных структур и в отношении подполья были задачи установления контроля: в конце XIX в. «любой дельный охранник должен был прийти» к выводу: «Сколько ни хватай, всех не перехватаешь». Поэтому руководители политического сыска «ставили перед собой задачу не уничтожать подполье, а взять его под свой контроль, добиться возможности манипулировать им по своему усмотрению»⁵⁴⁷. Однако методы манипуляции подпольем, если они и были в ходу у политической полиции, в любом случае должны были качественно отличаться от стратегий управления публичными легальными общественно-политическими процессами.

По мнению К. Гинзбурга, в процессе становления обществ модерна возникала «все более отчетливая тенденция уже не суммарно-количественного, а качественного и капиллярно-проникающего контроля над обществом со стороны государственной власти»⁵⁴⁸. В отличие от Европы, в XIX в. уже приближавшейся к завершению трансформационных процессов, Россия только начинала этот путь, отсчет которого наиболее явно можно связать с Великими реформами 1860-х гг. Во второй половине XIX в. в России в легальном пространстве, наряду с государством и рядом с ним, возникло «общественное мнение», что означало: само общество стало восприниматься как нечто автономное от государства, как обладающее своими, независимыми от власти официальными публичными институтами.

Именно так воспринималось «общество» служащими политической полиции Российской империи указанного периода. Это означает, что политический сыск Российской империи вполне соответствовал общеевропейским тенденциям, – впрочем, исследователи отмечают, что следование в фарватере общеевропейских тенденций было заложено еще при создании III отделения, – в частности, внимание к общественному мнению и печати как способу его формулирования и одновременно средству его выражения было позаимствовано из опыта французской политической полиции⁵⁴⁹. В конце же XIX в. Департамент полиции практиковал заграничные командировки для изучения европейских практик⁵⁵⁰.

В политической полиции уделяли внимание «либерализму» в первую очередь как легальному общественно-политическому явлению, имевшему возможности для реализации карьерных, материальных, статусных запросов и личных амбиций его сторонников, которые могли и не быть связаны напрямую (а иногда и опосредованно) ни с идеологией, ни с политикой.