Читать книгу - "Та, которая свистит - Антония Сьюзен Байетт"

для застегивания пуговиц на обуви, щипцы для сахара, подставки для тостов, ситечко для чая, вильчатый нож для сыра, а также впитывающие воду тряпки и баночки с полировальным порошком. Мутовки, деревянные лопатки, котелки для варенья, термометры, консервные ножи, штопоры, ножи для устриц и прочие приспособления для откупоривания и вскрытия. При наезде камеры весь этот шурум-бурум рождал ассоциации не только кухонные, но и гинекологические.

Мультяшные существа, прогуливавшиеся и снующие по экрану во время беседы, в основном были вдохновлены кухонными сценами из «Алисы». Бараний Бок в бумажном жабо, лоснящийся, скалящийся, учтивый. Ожившие и постоянно скачущие графинчики, солонка и перечница на тонких ножках. Безмятежно плавающая камбала на прозрачном сервировочном блюде. Важным штрихом стало смешение этих существ с сонмом викторианских ангельских головок с кудряшками и безжизненными улыбками. Они то и дело превращались в съеживающихся Чеширских котов и жужжали как мухи по углам экранной кухни.

Если рядом с выдающимися учеными Фредерика была умненькой и пытливой Алисой, то с этими женщинами ей предстояло – так хотел Уилки – создать атмосферу уютной дамской болтовни за чашкой кофе – когда можно класть локти на стол и говорить обо всем, что вздумается, ведь никто не смотрит. Но Фредерика не понимала, как это сделать, ведь на них смотрели и операторы, и работники студии, а потом еще посмотрят миллионы зрителей! «Вот увидишь, все сойдет гладко, – заверил ее Уилки. – Я тебя и выбрал, потому что ты ничего не боишься».

В итоге получился настоящий пасквиль, пародия на женскую болтовню за чашкой кофе.

Фредерика начала с вопроса, которым задавался Зигмунд Фрейд и на который, по собственному признанию, ответить не мог. Чего хотят женщины?

Любви, произнесла Джулия Корбетт. Любви, определенности, семью.

А еще секса и шалостей, добавила Пенни Комувес.

Правда, секс – это не на одну ночь, заметила Фредерика. Он ведет к родам, и все это – длинный и неделимый биологический процесс. Вот только теперь, с появлением «таблетки», женщины могут выбирать мужчину и решать, заводить от него потомство или нет.

Они обсудили, изменится ли в таком случае отношение женщин к мужчинам. Джулия сказала, что женщины оценивают мужчин не только по половым признакам, но, скажем, по доброте, умению слушать, пунктуальности. По учтивости. Фредерика на это заметила, что Дарвин пришел к мысли о том, что мужская красота определяется женскими критериями полового отбора. Поэтому странно жить в мире женских журналов, женской рекламы, в мире, где женщины украшают тела для мужчин. Пенни же отметила, что, пожалуй, на женскую одежду в основном обращают внимание другие женщины. Есть «Мисс мира», продолжала Фредерика, идеальной формы тело в купальнике и на шпильках. Есть порнография. У павлинов и мандрилов, добавила Пенни Комувес, хвост и ягодицы предназначены для привлечения самок, и странно, что у нас нет мужских конкурсов красоты.

А на что женщинам смотреть? – с лукавой робостью спросила Джулия. Мужчины одеваются в стандартные костюмы строгой черной расцветки, стригут волосы и бреют бороды.

Больше нет, возразила Пенни. Теперь бороды отращивают, носят цветастые рубашки, вешают на шею украшения. Все уравновешивается.

Они обсудили те аспекты мужского тела, которые женское жюри гипотетического конкурса красоты могло бы отметить. Вскользь упомянули рекламу трусов. А вот застенчивое упоминание мужских ягодиц переросло в оживленную дискуссию… Фредерика рассказала о студенте-искусствоведе, в плотно облегающих джинсах которого имелись стратегически важные отверстия, открывающие взору мягкие ярко-лиловые трусы. Все посмеялись. Современные женщины свободны в своем выборе. Смотри и выбирай. Как наши первобытные предки. Но совсем не как наши бабушки или даже, в большинстве случаев, матери.

И к чему это привело? – спросила Джулия Корбетт. Проблема не решена. Женщины хотят детей, женщины обязаны заботиться о детях, и в некотором смысле это только усложняет все сексуальные перспективы.

К тому же, из-за того что теперь у нас есть «таблетка», подхватила Пенни Комувес, мужчины могут на сексе настаивать: исчезло препятствие, опасность.

Тело, заметила Фредерика, хочет беременеть. А женщина часто не хочет. Вот, скажем, королева из «Белоснежки», которая видит капли крови на снегу. Мы их боимся, но часто боимся, когда их нет. Возможно, мы воюем сами с собой. Сначала выбор, который нам дает «таблетка», но потом – мы можем выбрать и аборт. Разделить секс и детей, перенести и то и другое в зону выбора. Кто-нибудь из вас выбрал бы аборт?

Нет, отозвалась Джулия. Можно знать, что у тебя есть такая возможность. Но я бы не решилась. Сейчас мне кажется, не смогла бы.

Пенни Комувес ненадолго замерла, покачала головой и перенаправила вопрос Фредерике. А вы бы смогли? Вы бы решились?

Перед Фредерикой возникло лицо Лео. Возможно, да. Мне бы хотелось чувствовать, что у меня есть такое право. А возможно, и нет.

Молчание зазыбилось нервной дрожью. Тихий ангел пролетел, произнесла Джулия Корбетт.

Мультяшные херувимчики затрепетали. Из свивальника выглянул поросенок.

На экране начали показывать серию портретов Джордж Элиот, героини этой программы. Угловато-тяжелое лошадиное лицо, отталкивающая улыбка, молодая еще женщина, склонившая громоздкую голову с неуместными локонами. Мелькнула безобразная герцогиня Тенниела. Фредерика язвительно заметила, что знала человека, который считал, что на экзамене про эту великую писательницу вполне можно задать вопрос: кто такая «почтенная сухощавая моралистка»? Обсудили. Так получилось – быть может, потому, что именно они были на экране, – что разговор в основном шел о женской красоте. Элиот красивых героинь всегда наказывала, заметила Джулия. Нет, возразила Фредерика, она наказывала тех, кто красоту эксплуатировал, кто за счет нее жил. Хетти, холодная Розамунда, сухая, помешанная на власти Гвендолен. Но ее теплокровные героини тоже были прекрасны. Доротея, Мэгги. Но секс и брак победили их, даром что от жизни они хотели не только секса и брака. Она их наказала, настаивала на своем Джулия. Доротею она наказала за высокие помыслы, а Мэгги – за бурление чувств. Доротее был уготован брак с второразрядным журналистом, а вкусившая половой радости Мэгги утонула. Элиот не могла создать модель женщины, которая была бы свободной, творческой и сексуальной. Не могла дать читателям никакой надежды.

– Она сама была свободной, творческой и сексуальной, – возразила Фредерика. – Наверное, она была самой открытой прелюбодейкой в Англии. При этом королева Виктория заказала серию картин по ее книгам, а похоронить ее хотели рядом с королевскими особами.

– У нее не было детей, – заметила Пенни. – Она знала о контрацепции, губках и уксусе.

– Но она присматривала за сыновьями Джорджа Льюиса, – сказала Фредерика. – Платила за их образование.

– Как мужчина, – заметила Джулия. – Работала и зарабатывала деньги.

– Но она не могла позволить