Читать книгу - "Время банкетов - Венсан Робер"

Последние годы эпохи Реставрации отмечены еще одним феноменом, на сей раз парижским. В эту пору поколение ветеранов великой Революции с тревогой чувствует, что уступает пальму первенства новым поколениям, а все вообще политики тревожатся о колебаниях электората, выявленных в великой книге Шарля Дюпена «Производительные и торговые силы Франции», которая вышла в свет летом 1827 года и основные выводы которой сделались всеобщим достоянием благодаря газете «Земной шар»^[253]: этим объясняется увеличение числа банкетов, которые проходят в столице с участием провинциалов, с очевидной целью постепенного укрепления полезных связей столичных либералов с единомышленниками из департаментов. Уже много лет в Париже проходили банкеты, на которых весной или в начале лета собирались несколько десятков студентов, приехавших из одного и того же региона^[254]. Один из них с самого начала царствования Карла Х приобрел особенно большое значение. Поначалу ежегодный банкет пяти бретонских департаментов продолжал собрания масонской ложи «Друзья Арморики». В героическую эпоху карбонаризма эта ложа в самом деле представляла собой священный батальон, в который входили молодые бретонские студенты, выпускники лицеев Ренна и Нанта, сыновья, братья и кузены бретонских федератов 1815 года и участников манифестаций лета 1820-го. Некоторые из них впоследствии прославились, и мы еще не раз встретимся с ними в нашем повествовании; это прежде всего сооснователи «Земного шара» университетский профессор Поль-Франсуа Дюбуа^[255] и фактор^[256] в типографии Лашевардьера Пьер Леру, примкнувший к бретонцам, а также доктор Гепен, один из главных деятелей левой направленности в Нанте в XIX веке, и лидер студентов Робен Морери…

На заре движения бретонский банкет представлял собой своего рода точку пересечения, «где каждый год подле Лафайета, который утверждал, что принадлежит к бретонцам по матери или бабушке, собирались все наши политические, литературные и художественные знаменитости. Старый Гойе, братья Дюваль, Кератри и другие левые депутаты, Бруссе, Эллевью, да мало ли кто еще, одним словом все, кто так или иначе поклонялся революции». «Зала масонской ложи» (согласно полицейскому определению) на улице Гренельской-Сент-Оноре, где устраивался бретонский банкет, была достаточно просторной, и начиная с 1827 года сюда приходили две сотни сотрапезников. Очень рано, возможно в том же самом 1827 году, параллельно с бретонским банкетом стал проходить под предводительством Манюэля банкет вандейский, о котором сохранилось свидетельство Огюста Шамболя, другого «синего» с запада Франции, будущего журналиста и депутата династической левой при Июльской монархии^[257]. Затем настал черед других банкетов: Лафайета мы, естественно, встречаем на овернском банкете, описанном в заметке префектуры полиции в марте 1827 года; в банкете этом, который повторялся и в следующие годы, участвовала целая сотня подписчиков. В июле 1827 года состоялся лимузенский банкет, на который собралась сотня уроженцев департаментов Крез и Верхняя Вьенна, дабы воздать должное депутату Бурдо, окончательно отрекшемуся от своих ультраправых взглядов 1820 года. С благословения братьев Перье 21 июля 1828 года на банкете уроженцев Дофинé была отпразднована сороковая годовщина Визильской ассамблеи^[258]; в следующем году банкет повторился^[259]. Банкет уроженцев Франш-Конте состоялся впервые в 1829 году под председательством де Граммона, свойственника Лафайета^[260]; несколько недель спустя на банкет под председательством адвоката и депутата по фамилии Дево собрались молодые люди из Берри. В том же году Бенжамену Констану, депутату от Нижнего Рейна, устроили банкет эльзасские студенты, а в «Конституционной» мы находим упоминание о банкете, устроенном уроженцами Вогезов^[261]. Еще несколько банкетов такого рода повторятся весной 1830 года.