Читать книгу - "Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман"

из вен, как я объяснял. Ты все понял, Гипподам?

— Да, Кесарий врач, — поклонился губастый юноша. — А после птеригиума — мазь с ликием, индийским нардом, миррой, шафраном и алоэ, на дождевой воде. По прописи.

— Да, можно горечавку вместо ликия. И сирийский нард вместо индийского. Будет в шесть-семь раз дешевле. Как мне показалось, у них не очень-то много средств. Я оставил жене больного баночку коллирия, этого хватит на первое время, а потом, когда основная опасность минует, горечавка будет как раз…

Кто-то попросил показать, как правильно держать нож во время гипоспафизма, и Кесарий, вложив свой серебряный нож с монограммой «Хи» и «Ро» в ладонь смущенного юноши, установил его пальцы в правильную позицию.

— Вот так он не соскользнет, когда будешь проходить фасцию[100]. Ты всегда его чувствуешь, и не он тебя тянет, а ты им владеешь.

— Выпей во славу богов, Кесарий врач! — раздался низкий голос Ии, подносящей золотую чашу с алеющей, как кровь, жидкостью. — Они даровали тебе удачу сегодня.

— Не пей, дядя, — прошептала Аппиана. — Они его отравили!

— Не бойся, малышка! — сказал Кесарий, отводя волосы со лба. — Во славу Бога и Спасителя Иисуса Христа! — воскликнул он, широко чертя крест на лице и груди.

Все, кроме Аппианы, сделали шаг назад.

Кесарий осушил чашу.

— Ну и шутник же ты, — промолвил Фалассий, кусая губы. — Напугал нас насмерть.

— Для вас это было новостью? — ответил Кесарий.

— Зачем произносить это имя в таком месте! — проговорила Ия.

— Мой Бог побеждает на всяком месте, — ответил Кесарий.

— Как знать, как знать… — усмехнулся в бороду Фалассий. — Может быть, все скоро будет иначе… Знаешь, что сказала одна слепая жрица Артемиды в Афинах о двоюродном брате императора Констанция, Юлиане? Который сейчас в Галлии?

— «Этот отрок отопрет эллинские храмы», — пропела Ия.

— Христос Бог побеждал и до Константина. Ему не надо императоров, чтобы побеждать, — отрезал Кесарий. — Извини, Фалассий, мне надо отдохнуть, а потом я займусь катарактами.

…Они шли по аллее вдвоем с Аппианой.

— Что же ты молчишь? Тебя напугала Ия? — спросил Кесарий, гладя светлые волосы девочки.

— Она, наверное, очень несчастная, — сказала Аппиана.

— Да, ты права… Несчастная и больная.

— А чем она больна?

— Этого я тебе не скажу. Врач сохраняет подобные вещи в тайне.

— У нее не может быть детей, я знаю, — сказала Аппиана. — Бедная.

Кесарий погладил ее по голове.

— А правда, что рожать очень больно? — спросила Аппиана.

Кесарий молча прижал ее к себе.

— Когда тебе придет время рожать, я сам приеду и приму твоего первенца, — сказал он, наконец.

— Это будет твой внучатый племянник! — засмеялась Аппиана. — А ты ведь совсем не старый, дядя Кесарий! И я назову его в честь тебя!

— Спасибо, — засмеялся Кесарий.

11. О мистериях и асклепиевых ужах

Аппиана вертелась перед большим медным зеркалом, когда дядя ее окликнул:

— Иди, поешь! Ты, наверное, голодна!

Прислужники в одинаковых белых хитонах с молчаливой торжественностью внесли подносы с жареным мясом, лепешками, сладостями и фруктами, амфоры с водой и вином.

— Как здесь красиво! — воскликнула девочка, с разбега кидаясь на обитое козьими шкурами ложе рядом с дядей. — Знаешь, дядя Кесарий, я уже побывала во всех комнатах и залах, и во внутреннем саду — там орхидеи с Лемноса и живой павлин! Он даже раскрыл для меня свой хвост! А сколько там статуй!

Кесарий ласково потрепал ее по щеке, обнял.

— В асклепейоны раньше приглашали лучших архитекторов и скульпторов. Сейчас, думаю, все выглядит беднее, чем сто-двести лет назад. При императоре Адриане здесь, воистину, был расцвет… Но тебе обязательно надо что-то поесть — мы вернемся в Новый Рим затемно.

— Дядя Кесарий, — задумчиво проговорила Аппиана, указывая на халву и сливы, — а это можно есть?

— А почему нет?

— Это же эллинский храм. А вдруг они принесли все это в жертву Аполлону, или Зевсу… или Асклепию? — озабоченно проговорила Аппиана, поглядывая на засахаренный миндаль.

Кесарий улыбнулся.

— Я просил не давать нам идоложертвенной еды. Именно поэтому нам накрыли отдельно. Я отказался обедать вместе с Фалассием и иеревсами-асклепиадами.

— А правда, что Фалассий — не асклепиад, а морской пират? — спросила Аппиана.

— Кто тебе это сказал? — рассмеялся ее дядя.

— Иатромайя Ия.

— Не знаю, не знаю… Сомневаюсь, — промолвил Кесарий. — Она часто говорит странные вещи — не обращай внимания. Лучше прочти молитву, а я благословлю еду.

Аппиана довольно бойко проговорила: «Очи всех уповают на Тебя, Господи, и Ты даешь всем пищу во благовремении, отверзаешь Ты щедрую руку Твою, исполняешь всякое животное благоволения».

— Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, — закончил Кесарий, чертя крест над едой.

— Господин Кесарий, — проговорил пожилой раб, морща нос. — Зачем ты оставил нас без ужина?

— Что? — переспросил Кесарий.

— Мы надеялись на остатки вашей трапезы, — развел раб руками и недовольно втянул щеки.

— Так в чем же дело? — уже более сурово спросил Кесарий. — Еды осталось достаточно.

Раб слегка попятился.

— Зачем господин Кесарий изобразил на пище… этот знак? — пробормотал он и снова смешно наморщил нос.

— А вы его не бойтесь. Христос — Бог-Человеколюбец. Он подает пищу всем — и христианам, и эллинам, — заметил Кесарий, пристально глядя на него. Раб отвел взгляд и закусил губу.

…После того как они поели и, омыв руки, вышли в сад, Аппиана спросила:

— Дядя, а они правда останутся без ужина?

— Сомневаюсь, Аппиана, — усмехнулся Кесарий и приказал рабам: — Мы подойдем к фолосу[101] — отнесите туда мои инструменты и позовите Трофима, пусть он их приготовит. А пока, Аппиана, — снова обратился он к племяннице, — мы немного погуляем по саду.

…Вечер еще не наступил, и необыкновенные огромные бабочки, потревоженные звуками шагов гостей асклепейона, в один взмах радужных крыльев-парусов взмывали ввысь, к лазури неба. Среди роз и пионов виднелись полянки незнакомых Аппиане цветов. Она пробежала вперед, протянула руку, чтобы сорвать странный белый цветок. Но Кесарий, в один прыжок догнав девочку, больно ударил ее по пальцам — она не успела даже коснуться белого пушистого зонтика. Она уставилась на дядю испуганными, полными слез глазами.

— Это болиголов! — сказал он, оттаскивая ее от зарослей. — А там, видишь, морозник и еще аконит. Достаточно облизать пальцы после того, как к нему притронешься, — и умрешь! Здесь они, оказывается, выращивают ядовитые растения — пойдем-ка в другую сторону.

Кесарий подхватил ее на руки и вынес из опасного луга. Аппиана, уцепившись за его плечо, вскарабкалась повыше, вытерла мокрые глаза о его хитон и воскликнула:

— Смотри, дядя — там маки! Они тоже ядовитые или