Читать книгу - "Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов"

Справедливости ради необходимо признать, что подобные случаи имели место и среди профессиональных чекистов. Например, весной — летом 1919 года о сотруднике ЧК на Восточном фронте Баканове писали, что он «пьянствует, ведет себя как жандарм, из-за него люди выходят из партии», а председатель Александро-Гайской ЧК С. А. Вышкин был арестован своими же коллегами за изнасилование и жестокое обращение с арестованными.

Впрочем, Чрезвычайные комиссии всячески старались воспрепятствовать проникновению в свои ряды неблагонадежных лиц, некоторые из которых на поверку оказывались белогвардейскими агентами. Так, в конце 1919 года одними только пермскими чекистами за различные преступления были расстреляны четверо их сослуживцев, один из которых — за шпионаж^[426].

* * *

По другую сторону фронта ситуация была диаметрально противоположной. В отличие от ВЧК, пронизывавшей всю систему советского государственного управления^[427], белогвардейская контрразведка была ориентирована в основном на обеспечение безопасности армии и правительства от угроз, исходивших «снизу».

Борьба с коррупцией среди высших чиновников, снижавшей авторитет власти в глазах народа, на военный контроль не возлагалась. Это была прерогатива МВД, несмотря на то, что именно работники данного министерства в наибольшей степени запятнали себя злоупотреблением полномочиями. В итоге коррупция в «белой» Сибири достигла таких масштабов, что даже взяточничество перестало считаться поводом для отстранения от должности^[428].

Контрразведчики предупреждали колчаковских министров и военных руководителей о том, что коррупция представляет собой серьезную угрозу безопасности управленческих структур Сибири и может быть использована для организации большевистской пропаганды^[429]. Однако к этим предупреждениям мало кто прислушивался, и, более того, чиновники стали активно препятствовать работе военного контроля^[430], почувствовав в нем опасность.

Попытки преодоления коррумпированности в высших эшелонах власти оказывались безрезультатны, лишь вгоняя правительство в кризис. Это не могло не отразиться на морально-психологической устойчивости армии и тыла, и без того сильно подорванной чередой поражений на фронте. Так, к концу 1919 года органы контрразведки были вынуждены констатировать полную деморализацию действующей армии^[431], а отношение крестьянского населения к антибольшевистским силам выражалось фразой: «Раньше у красных был непорядок — их гнали, а теперь у белых — их гоним»^[432]. Это же нашло отражение и в сводках Особых отделов, где данные о просоветском настроении крестьянства^[433] стали появляться заметно чаще, чем раньше.

Это стало поводом для активизации большевистских агитаторов, численность которых в тылу армии Колчака, благодаря деятельности Сибирского бюро ЦК РКП(б) в 1919 году, была доведена до 200 человек^[434]. В результате, согласно докладам начальника белогвардейского Военно-цензурного бюро полковника Н. К. Павловского, «настроение тыловых частей неустойчивое ввиду того, что солдаты кадровых полков живут под сильным давлением большевистской подпольной пропаганды»^[435]. Фронт разваливался на глазах, и контрразведка была бессильна это предотвратить.

Итогом сложившейся ситуации стал ряд поражений Белой армии в декабре 1919-го — январе 1920 года, что, в конечном счете, привело к полному поражению антибольшевистских сил. Остатки армии Колчака бежали за границу, а самого Верховного правителя свергли в результате восстания в Иркутске, а потом расстреляли.

Так закончилась кровопролитная Гражданская война на Востоке России, давшая немало материала для дальнейшего осмысления места и роли спецслужб в системе военного управления государств с разными социально-политическими системами, хотя цена получения этой информации была непомерной.