Читать книгу - "Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане - Надырпаша Сотавов"

Об этом сражении Левашов также писал, что сначала произошел «бой на обе стороны равной, но Тахмас-хан, не одолев сурхайцев, оставил при тех деревнях довольную команду, а с остальным войском пошел за Сурхаем и нашел его в городе Шехер (Казикумух. – Н. С.), по которой учинил великую пальбу, отчего Сурхай принужден далее бежать и Тахмас-хан в помянутой городок вступил… а Сурхай прибыл в аварское владение, остановился в деревне Джук и тамо умножает войско свое с намерением еще Тахмас-хану чинить сильное противление».[414]

Обобщая ход сражений в лакских селениях и падение Кумуха, очевидец пишет, что, взяв резиденцию Сурхая, Надир «извлек (из хранилища) сокровища их владетеля (малик) Сурхай-хана – золото и серебро. В нем (Кумухе) он пробыл семь дней и затем вернулся (назад). Произошло это в благословенном месяце джумада ал-ула 1147 года».[415](29/ IX– 1734 г. – Н.С.).

Таким образом, не поддержанный другими дагестанскими владетелями, Сурхай один принял на себя удар иранских завоевателей. Остальные дагестанские феодалы искали покровительства – одни у России, другие у Ирана. Стараясь поднять свой авторитет в войсках и за пределами Ирана, Надир объявил о полной победе над Сурхаем и покорении всего Дагестана. Однако до выполнения этой задачи было далеко: он не только не покорил Дагестан, но и не смог одержать полную победу над Сурхаем. С оставшимися силами Сурхай отступил в Аварию, чтобы готовиться к дальнейшей борьбе.

Ссылаясь на рапорт своего офицера, прикомандированного к свите шаха, об исходе всей операции Голицын писал, что полученный им рапорт «с прежними разглашениями весьма не сходствует, а именно что он Тахмас-хан во всю Дагистанию не ходил токмо около дороги в горах лежащие деревни разорял… нигде главной схватки с неприятелем не имел… токмо весьма оной Тахмас хан люди потерял при возвращении своем оттуду, ибо шли великими горами, где людей от стужи голоду и от своего непорядку немалое число из гор попадали и до смерти побились, так что ис самого ханского обозу оттого уцелело немного».[416]

Объективность цитированного рапорта не вызывает сомнений: Петербург был заинтересован в получении достоверной информации для принятия взвешенных решений. Положение завоевателей оставалось тревожным. Повсюду на них нападали летучие отряды горцев. В тылу назревало грозное восстание. Учитывая создавшуюся обстановку, собрав поредевшие войска, в конце сентября Надир начал отход из гор. Но перед отступлением из Дагестана, стараясь сохранить себе опору, он восстановил титул шамхала, передав его сыну Адиль-Гирея Хасбулату.[417]

На обратном пути в Иран Надир напал на джарцев и лезгин, сжег Ахты, но понес значительный урон. Касаясь итогов первого нашествия Надира на Дагестан, Голицын пришел к выводу, что «хотя здесь гласили, что якоб Тахмас хан их разбив много полону побрал, токмо как оной мой офицер сам видел, ничего не везли, но везли много здешних (своих. – Н. С.) побитых и раненых».[418]Так и не добившись главной цели, оставив правителем Шемахи Мохаммед Кули-хана Сейдлу, 15 октября Надир подошел к Гяндже, где находился осажденный турецкий гарнизон.

К этому времени российско-иранские переговоры о возвращении Ирану прикаспийских провинций шли к концу. Оказавшись перед враждебной коалицией европейских держав на западе и угрозой антироссийского ирано-турецкого договора на востоке, российское правительство решило вывести свои войска из этих областей, чтобы избежать войны с Ираном, превратить его из потенциального противника в своего союзника. По этим соображениям мысль о возвращении Ирану прикаспийских провинций в придворных кругах Петербурга стала доминирующей. В конце октября 1734 г. Голицын и Левашов получили предписание из центра вновь заявить Надиру о готовности российского правительства вернуть ему указанные территории, но с тем обязательным условием, чтоб они не попали под власть Османской империи. После этих заверений Надир стал более сговорчивым.

5 декабря 1734 г. иранский посол Гусейн-хан прибыл в Петербург для переговоров с русским правительством. 9 марта 1735 г. он вернулся в иранский лагерь под Гянджой с текстом договора о возвращении Ирану прикаспийских провинций с городами Баку и Дербент. Но при подписании договора Надир потребовал возвращения территории Дагестана до реки Сулак, угрожая России войной. Русские уполномоченные, опасаясь расторжения Петербургского 1723 г. трактата и одновременной войны с Ираном и Турцией, вынуждены были включить в первый пункт договора это условие. 10 марта 1735 г. был подписан русско-иранский Гянджинский договор о возвращении Россией Ирану Гиляна, Мазандарана, Астрабада и части Ширвана, а также об отводе с территории Дагестана русских войск за реку Сулак.[419]Это означало, что значительная часть Дагестана от Самура до Сулака, входившая в состав России со времени Каспийского похода Петра I, отходила от нее и попадала под власть Ирана в качестве важнейшей зоны оккупации. Для народов Дагестана этот договор сулил новые тяжкие испытания. Не случайно эту весть дагестанцы встретили с глубокой тревогой, оказавшись предоставленными собственной судьбе накануне новых испытаний.