Читать книгу - "Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - Макс Хейстингс"

Женевские соглашения состояли из двух основных документов. Соглашение о прекращении военных действий было подписано 21 июля 1954 г. между французской и северовьетнамской сторонами. Заключительная декларация конференции была одобрена в устной форме Францией, Великобританией, Китаем и СССР. Даллес сделал заявление, в котором подчеркнул особый интерес США к судьбе новорожденных «близнецов»: он предупредил, что любое нарушение условий сделки «будет рассматриваться с серьезной озабоченностью и считаться угрозой международному миру и безопасности». Все участники конференции, кроме американцев, воздали должное Энтони Идену, который на своем посту сопредседателя на протяжении многих недель «почти с нечеловеческим позитивным настроем и терпением» обеспечивал прогресс переговоров, даже когда казалось, что те обречены на провал. Это был звездный час в карьере блистательного, но не всегда последовательного государственного деятеля, которого природа зачем-то наделила и поразительной красотой.

Раздел Вьетнама

По сути, Женевские соглашения просто урегулировали условия перемирия между уходящими французскими колонизаторами и коммунистами, которые в качестве военного трофея получили под свое управление весь север Вьетнама. Это дало основания Сайгону и Вашингтону впоследствии утверждать, что отказ от проведения общенациональных выборов в указанный двухлетний срок не является нарушением прочих договоренностей. Бо́льшая часть мировой общественности была удручена результатами Женевской конференции, но понимала, что на данный момент это был единственный приемлемый для всех выход. 23 июля The Spectator резюмировал: «Это плохой мир. Но это определенно лучший мир, который мог быть достигнут при существующих обстоятельствах». Громкое бряцание оружием со стороны Вашингтона, продолжал журнал, поумерило пыл коммунистов и заставило их пойти на компромиссы. «Как ни парадоксально, но своими дикими, безобразными и нецивилизованными гримасами Соединенные Штаты косвенно способствовали заключению мира».

В скором времени Эйзенхауэр и Даллес наделили новую полунацию легитимностью и несоизмеримой геополитической значимостью, движимые необходимостью успокоить своих республиканских избирателей дома и восстановить лицо своей администрации после того, как та не сумела спасти Северный Вьетнам от коммунистов. Южный Вьетнам, заявил госсекретарь, будет процветать, «свободный от скверны французского колониализма». Инструментом для проведения своей политики Вашингтон, не мудрствуя лукаво, выбрал Нго Динь Зьема — ставленника Бао Дая с довольно сомнительной политической репутацией и влиянием. Что касается британцев, то они твердо отказались от какого бы то ни было вмешательства в Индокитае, заявив, что в этом регионе у них нет жизненно важных интересов. Они считали, что для Запада гораздо важнее дать отпор Советам в Европе. Между тем СССР и Китай принялись помогать новому своему собрату по социалистическому лагерю, хотя и без особого рвения. Разумеется, они были бы рады, если бы американцы потерпели неудачу в попытке превратить Южный Вьетнам в «витрину капитализма», но у них не было никакого желания превращать Индокитай в арену противостояния между Востоком и Западом.

Делегация Вьетминя вернулась из Женевы, убежденная в том, что Чжоу Эньлай вел двойную игру и предал их, но Хо Ши Мин успокоил своих соратников: скоро весь Вьетнам окажется в их руках, нужно только немного подождать. Он был уверен, что на общенациональных выборах население Севера и Юга проголосует за объединение страны. В ожидании присоединения Юга Хо и его товарищи с безжалостной целеустремленностью взялись за построение социалистического государства, о котором так долго мечтали. Несмотря на то что вьетминевцы показали себя стойкими воинами, к 1954 г. они устали от войны и были рады возможности вернуться домой к своим семьям, снова спать на нормальных кроватях и есть пусть скудную, но домашнюю пищу, без страха постоянных обстрелов и бомбардировок.

Никто на Западе не рассматривал Женевские договоренности как успех. Это была всего лишь попытка великих держав ограничить ущерб дипломатическими средствами: единственное достижение конференции состояло в том, что она позволила вытащить истощенную колониальную державу из обреченной на поражение войны. Тем не менее Женевские договоренности таили в себе весьма примечательный и красноречивый факт: Сайгонское правительство получило слишком много, тогда как очевидно побеждающий Вьетминь — слишком мало. Это могло объясняться лишь тем, что СССР и Китай были заинтересованы в судьбе Индокитая и конкретно Вьетнама гораздо меньше, чем предполагали ястребы холодной войны в Вашингтоне. Мао Цзэдун не хотел видеть у своего порога мощного конкурента — сильный коммунистический Вьетнам, который сумел бы втянуть в свою сферу влияния Лаос и Камбоджу; в Азии должен был доминировать красный Китай.

Всеобщее прекращение огня во Вьетнаме вступило в силу 27 июля. Секретарь ЦУЮВ Ле Зуан, который много лет вел подпольную жизнь в дельте Меконга, раздобыл ручную железнодорожную дрезину и отправился объезжать подведомственные ему южные территории. На Севере коммунисты примеряли на себя новую роль хозяев государства. 9 октября французская армия покинула Ханой, сопроводив свое отбытие вызывающе помпезными церемониями, что заставило одного американского наблюдателя сравнить французов с Дон Кихотом, который сражается с ветряными мельницами. Под бравурные звуки духового оркестра, грохот барабанов и лязганье цимбал генерал Рене Коньи, импресарио катастрофы в Дьенбьенфу, приветствовал марширующие полки — парашютистов, легионеров, морских пехотинцев, сенегальцев, североафриканцев, за которыми двигались колонны бронетехники, пережевывавшие мягкий асфальт ханойских улиц. Покидая Индокитай, французы не проявили ни капли благодарности и благородства. Верные своей политике выжженной земли, бывшие колонизаторы забрали с собой или уничтожили все, что могло иметь хоть какую-то ценность для победителей.

10-летнему Доан Фыонг Хаю показалось, что трубы покидающих Ханой французов «трубили так печально, будто рыдали»^[120]. Стоял промозглый ветреный день, когда они в последний раз спустили флаг над своей цитаделью. Двое сержантов свернули промокший триколор и передали его генералу, который, в свою очередь, отдал его командиру гарнизона. Оркестр заиграл «Марсельезу», и вовремя заморосивший дождь скрыл слезы, выступившие на глазах многих офицеров и солдат. Затем гарнизон погрузился на грузовики и уехал в сторону порта. 75-летняя эпоха французского колониального правления в Ханое подошла к концу.

На смену уехавшим французам сначала прибыли представители МКК — «офицеры индийской армии со стеками и топорщащимися гвардейскими усами, бледнолицые поляки в странных треугольных фуражках и вечно пьяные канадцы, болтающие на своем непонятном французском»^[121]. Им на смену пришли победители — первые отряды армии Зяпа. Вот как описывал их прибытие Говард Симпсон: «Они шли двумя колоннами по двое, по одной на каждой стороне улицы: маленькие люди в оливково-серой униформе, в самодельных шлемах, сплетенных из листьев и обтянутых тканью и камуфляжной сеткой. Нагруженные оружием и снаряжением, „бодой“ (солдаты армии Северного Вьетнама) 308-й дивизии вошли в незнакомую им городскую среду. Они шли почти беззвучно; было слышно лишь мягкое шарканье сотен дешевых теннисных тапок по асфальту: вступление Вьетминя в Ханой было, пожалуй, самым тихим маршем победителей в истории»^[122]. Бывшие крестьяне удивленно глазели на великолепные здания и широкие проспекты — свой военный трофей. Их приветствовали толпы людей, что, впрочем, не было стихийным проявлением народной любви: партработники несколько дней колесили по городу, убеждая сомневающихся горожан в том, что встретить победителей с энтузиазмом — в их интересах.