Читать книгу - "«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - Владимир Костицын"

Очень хорошо изображен другой «кипяток» — Д. И. Менделеев, которого я никогда не видел, но о котором много читал. Чаплыгин в фильме имеет мало общего с Чаплыгиным в натуре, но видна та же работа над жестами, выражениями лица, способная в некоторые моменты создать иллюзию. Рябушинский на экране гораздо виднее и представительнее, чем реальный, и кто-то, знающий его (вероятно, из персонала Кучинского института), очень хорошо инструктировал актера. А поганость совершенно одинаковая — и в жизни, и на экране. Купеческая наука! «Леночка», дочь Жуковского, на экране превратилась в его сестру — ненужная натяжка.

С большим удовольствием я посмотрел кучинские и московские виды, Аэродинамический институт, университет. Очень кстати инсценирован полет аэроплана Можайского. Не знаю, была ли у Жуковского такая беседа с великим князем, но она вполне могла иметь место; как бывший офицер нашего воздушного флота эпохи той войны, я хорошо помню эту обстановку. Несколько преувеличено значение (общее) работ Жуковского: смешно утверждение, что его аэродинамические исследования значат больше, чем закон Ньютона^[1712].

* * *

31 декабря 1953 г.

Второе письмо от Dehorne в ответ на мое, которое было ею получено после книжной посылки. Она дает характеристику Teissier, совершенно правильную, и попутно ругает покойного Pérez и Пренана за мазохизм в их отношениях с Teissier, тоже правильно, и я всегда говорил Пренану то же. Очень довольна сведениями о развенчании Лысенко и ругает по этому поводу лакействующих Эльзу, Арагона и др. В частности, достается, тоже правильно, поганцу Francis Cohen. Она считает, что это Francis устроил в 1948 году Пренану тот холодный прием в Москве, почти бойкот, который так удивил и тебя, и меня, и всех^[1713].

Письмо от Fréchet: мы с ним увидимся у него во вторник, 5 января, утром. Побывал в «Доме книги». Сейчас поздно, сижу дома, один, как и полагается, с думами о тебе; впрочем, не совсем один: слушаю новогоднюю передачу из Москвы^[1714].

* * *

5 января 1954 г.

Утром, как было уговорено, отправился к Fréchet, которого не видел с очень давнего времени. Свидание не носило никакого делового характера; мы просто болтали на всевозможные темы в течение двух часов. Я снова увидел квартиру, в которой мы провели три дня, три очень трудных дня, в начале нашей нелегальной жизни. Для меня всегда приятно встретиться с Fréchet: это — давний и очень верный друг. От него поехал в Ivry. Там все замерзло. Вода превратилась в лед, и цветы нельзя удалить из вазы. Я постоял около тебя в очень рассеянном состоянии, хотя никто не мешал. Так бывает, и я не придаю этому никакого значения. Я думаю о тебе все время, и на каждом шагу и всюду ты со мной^[1715].

* * *

14 января 1954 г.

Увидел в «Русских новостях» обрадовавшее меня известие: мой кузен В. Т. Костицын (сын Тихона Димитриевича), доктор наук, выехал в составе советской делегации на индийский научный конгресс. Значит, кто-то еще есть в живых^[1716].

* * *

23 января 1954 г.

Розенфельд, который имеет магазинчик (mercerie^[1717]) у нас в сквере, оказался моим земляком: он — из Смоленска. Только между нами — двадцать пять лет разницы, и люди, которых я знал молодыми, в его время уже шли к старости^[1718].

* * *

8 февраля 1954 г.

Сведения об Эмиле [Марковиче] — из прямых источников: оказывается, Jacques уже второй раз приезжает сюда по своим воинским делам; поскольку для них я бесполезен, ко мне он не показывается, но к Laurence [Martin] у него был ряд дел, отсюда — несколько visites intéressées^[1719]. Из его рассказов становится ясно, что произошло.