Читать книгу - "Жена комиссара - Светлана Шахова"

у Елизаветы. – Разве можно так пугать?! Почему не отвечала, когда тебя звали?! Зачем ты вообще туда полезла?! – выкрикивала она, вытаскивая дочь.

Обливаясь слезами, крепко прижала её, осыпая поцелуями лицо и голову.

– Я… я Кольку послушала, – всхлипывая, замямлила Арина. – Он говорил, что пани Юлия так пряталась, вот и я…

– Глупенькая моя, – зашептала Елизавета. – Если рядом упадёт, под кроватью не укроешься, прихлопнет, как в мышеловке.

На пороге появился Коля.

– Слыхали, как шарахнуло?! Мы у Витьки сидели, так у них даже стаканы в серванте зазвенели!

– Один вернулся, слава Богу! Осталось старшую забрать, – бросила Елизавета, проскочив мимо посторонившегося сына.

У калитки она остановилась, перекрестилась. Протянула руки навстречу Наде, та перебегала дорогу.

– Мама, я хотела сразу домой, но пани Мрукова не пустила, – начала оправдываться старшая на ходу. – Говорит: «Нельзя на улицу. Вдруг снова стрельнут».

– Всё правильно, всё правильно, – уводя дочь домой, приговаривала Елизавета, переполненная счастьем, что все живы. Возвращаться на склады не было сил. Оправилась только к вечеру. Собралась и поспешила к назначенному месту задворками.

Достигнув пустыря, Елизавета ужаснулась: метрах в пятистах от её дома выстроились вражеские пушки. Насчитала тридцать. Стало ясно – именно эти орудия наделали недавно столько шума.

«Наверняка пока задействовали не больше трёх. А каково будет, если начнут палить из всех сразу?!» – мелькнула ужасающая мысль.

– Ну, ничего. Скоро… совсем скоро и вам, и вашим железякам настанет капут, – злорадно прошипела Елизавета и пустилась бегом.

Перед окнами бригадира уже топталась Настя. Вскоре появилась и сама Ольга Павловна.

– Придётся идти мимо немецкого расположения, но вы не беспокойтесь, поодаль обойдём, – сказала она, передавая Елизавете трёхлитровую бутыль, для удобства перемотанную верёвкой.

– Ага, на местных перестали обращать внимание, им нынче только до себя, – согласно добавила Настя. – Однако вечереет. Пойдёмте уже.

Все трое торопливо зашагали через улицу. Свернули на грунтовую дорогу, потом в пролесок. Показалась закрытая территория воинской части, замаскированная среди редких деревьев.

– Нам туда, – Ольга Павловна протянула руку, указывая вдаль за расположение, и пошла по ближайшей к нему тропинке.

Елизавете показалось это слишком опасным, но решила оставить сомнения при себе и совершенно успокоилась, когда удалось беспрепятственно миновать вражеский стратегический объект.

Добравшись до деревни, они купили молоко. Вскинули на плечи импровизированные верёвочные ранцы с бутылями, довольные отправились обратно.

– Совсем темно становится. Может, ещё уголок срежем? – предложила Настя на подходе к части.

– Почему бы и нет? Когда мы туда шли, у проходной даже часового не было, – Ольга Павловна усмехнулась. – Видно, наши так припугнули, что те попрятались, словно мыши, решили из-за забора ни носа, ни хвоста не высовывать.

У Елизаветы тревожно торкнуло в груди.

– И всё же, давайте совсем уж близко не пойдём, – прерывисто вздохнув проговорила она. – Что-то мне неспокойно.

– Да сильно-то прижиматься не станем. Вот эта дорожка и выведет.

Тихо переговариваясь, они добрались до перелеска. Смолкли. Елизавета почти успокоилась. Мягко ступая по замшелому настилу, прислушиваясь к дыханию Насти за спиной, она поспешила вслед за бригадиром. Пришлось сосредоточенно смотреть под ноги, чтобы случайно не запнуться за корень.

– Хальт’! (стоять – прим. автора) – раздался резкий окрик. – Ге цур’юк! (назад – прим. автора).

Елизавета ткнулась лбом в спину внезапно остановившейся Ольги Павловны. Вскинула глаза. На тропе, широко расставив ноги, стоял высокий солдат с автоматом наперевес и угрожающей повязкой со свастикой на рукаве.

Сообразив, Елизавета быстро шагнула вперёд. Заговорила по-польски:

– Купилищми млеко в вёсце. Терез врацами до дому. (Мы купили молока в деревне. Теперь идём домой – прим. автора).

– Покажь, – перейдя на польский, скомандовал немец; голос его немного смягчился.

Елизавета скинула с плеча верёвку. Медленно опустила бутыль на землю. Вдруг, резко разогнувшись, наотмашь пнула солдата в пах. Тот, дико рыча, сложился пополам, схватился обеими руками за больное место. Брошенный автомат неприкаянно болтался на шее.

– Бегите и никому ни слова, – шепнула Елизавета спутницам.

Сама подхватывая увесистую бутыль. Крепко держа за горлышко, занесла у немца над головой и с силой обрушила на затылок. Солдат слабо прохрипел, испуская дух. Отяжелевшее тело опустилось на колени, грузно рухнуло лицом в залитый молоком прелый мох.

Сердце Елизаветы бешено стучало, отдаваясь в горле. Но из осторожности она всё же задержалась. Напрягая зрение, осмотрелась, не обронил ли что-нибудь кто-то из своих. Подняла пробку, выскочившую из бутыли при ударе, сунула в карман и бросилась прочь, на ходу забрасывая бутыль за спину.

Неслась, не помня себя от ужаса, подогреваемая видениями то перекошенного гримасой лица, то прилипшей к затылку, насквозь пропитанной кровью пилотки.

Миновав безлюдные окраины, перешла сначала на быстрый, потом на обычный шаг. Как могла, сдерживала нервную дрожь, колотившую изнутри.

Едва Елизавета вбежала в калитку, как прямо во дворе под деревом вывернуло рвотой. Уперевшись рукой в ствол, она немного отдышалась. Хотела уже пойти, но приступ повторился.

Качаясь, с трудом доплелась до ведра с водой на скамейке у сарая. Зачерпнула ковшом, напилась. Почувствовав облегчение, сполоснула бутыль, заткнула пробкой. Отнесла в сарай, затолкала под кучу хлама в дальнем углу. Уверенными шагами направилась в дом.

– Батюшки святы! Бледная-то какая! – всплеснула руками Кириковна.

– Мама, что с вами? – участливо спросила Надя.

– А где молоко? – подхватил Коля.

Сквозь колокольный звон, разрывающий голову, до Елизаветы смутно доносились голоса домашних, смысл не доходил.

Она чувствовала, как маленькие пальчики обвили руку по локоть. Арина довела до кровати, улеглась рядом, горячо дыша в щёку.

Спустя время настало короткое просветление, к Елизавете вернулся дар речи.

– Никому не говорите, что я уходила из дома. А тем более, что мне было плохо, – прошептала она и впала в тяжёлое забытьё.

Одна за другой во сне возникали чудовищные картины: солдат встаёт во весь рост, надвигается, вперившись белками закатившихся глаз. Вот он проводит ладонью по затылку. Кровавая рука тянется к горлу Елизаветы. В попытке убежать она падает. Ощущает на шее горячую, липкую влагу. С трудом поднимается на ноги. Отрывается, убегая. Взгляд падает на коричнево-бордовые пятна, размазанные по светлому сарафану. Она заливается слезами. Слышит, как солдат, настигая, взвывает сиреной, хватает за плечи, трясёт…

– Мама! Мама! Просыпайтесь! Воздушная тревога! – откуда-то донёсся голос сына.

Вернувшись в сознание, Елизавета вскочила с постели. «Хорошо, что с вечера не хватило сил раздеться», – подумала, наскоро натягивая на Арину кофточку поверх ночной сорочки.

Подхватила дочь на руки, ринулась к выходу.

– Все в схрон! Кириковна, держись за Колю, не отставай! – бросила через плечо.

По направлению к пустырю уже спешили жители соседних домов. Перед узким входом в убежище трое образовали очередь. Елизавета дождалась, когда те войдут. Пропустила своих вперёд.