Читать книгу - "Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов"

примерами английских и французских колониальных компаний, наиболее амбициозные представители купечества подали на рубеже XVIII–XIX веков в высшие имперские инстанции целый ряд масштабных прожектов по освоению имперской периферии. Помимо гигантских прибылей успешное воплощение этих прожектов сулило открытие новых путей сообщения, освоение отдаленных окраинных территорий и приведение под царский скипетр новых подданных. Так возникла учрежденная в 1799 году указом Павла I Под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российская Американская компания (далее – РАК). В отличие от других российских компаний РАК сочетала торгово-промысловую деятельность с функциями государственного управления456. Основной капитал РАК предполагалось получить посредством продажи 7350 акций, каждая стоимостью 500 рублей ассигнациями, однако акционерная форма торговых объединений была для России новинкой, и к акциям относились с опаской. Поэтому покупка акций РАК была преподнесена правительством как выполнение общегосударственного долга. Александр I лично купил 20 акций РАК457.

Во многом по образцу РАК в 1803 году под непосредственным покровительством Александра I и при попечительстве министра коммерции графа Н. П. Румянцева была создана Беломорская торговая компания (далее – БТК) – акционерное объединение архангельских (А. И. Попов и «иностранец» К. Дорбекер), слободского (К. А. Анфилатов), вологодского (С. И. Митрополов) и московского (П. Пономарев) купцов с целью добычи морского зверя на Шпицбергене и Новой Земле и лова рыбы на Мурмане, Печоре, Оби и Лене458. Получив ссуду на 150 000 рублей, БТК приобрела более десятка промысловых судов, построила портовую инфраструктуру в Екатерининской гавани и оборудовала зимовья на Шпицбергене. Александр I купил 10 акций компании по 250 рублей каждая, а граф Н. П. Румянцев вложил в дело 42000 рублей459. Современники воспринимали РАК и БТК как российские аналоги Ост-Индской компании и видели в их деятельности, наряду с выходом российского флота в Мировой океан, неоспоримое свидетельство стремительного утверждения Российской империи как глобальной державы. «Учреждены, на прочных правилах, американская и беломорская компании, и выслано первое путешествие вокруг Света, под начальством Крузенштерна… и все это исполнилось в три года, от 12-го марта 1801 до 1804 года!» – так вспоминал много лет спустя первые годы нового века Ф. В. Булгарин460. Деятельности БТК благоприятствовали вынужденное участие России в 1807–1812 годах в континентальной блокаде, создавшей для Беломорского региона благоприятную экономическую конъюнктуру, и целенаправленная протекционистская политика Александра I, выразившаяся, в частности, в введении самого протекционистского из всех ранее действовавших в России тарифа 1811–1816 годов. Но даже в этих обстоятельствах БТК не только не добилась успеха, но, не принеся никаких дивидендов своим акционерам, влезла в долги и «влачила кое-как свое существование до 1813 г.», когда была вынуждена объявить о банкротстве461.

Крах БТК обычно объясняется последствиями осложнения международной обстановки в связи с началом Наполеоновских войн. Действительно, в 1806 году, когда Россия воевала с Францией, французский военный корабль потопил в Северной Атлантике флагман БТК судно «Граф Румянцев», а в 1809 году, когда Россия была уже союзницей Франции, английский военный корабль разгромил базу БТК в Екатерининской гавани. Однако компания теряла свои корабли и в мирное время. Например, в 1804 году в Шурицкой губе Мурманского берега затонуло направлявшееся на Шпицберген компанейское судно «Святой Михаил». В 1805 году разбились и затонули возвращавшиеся со Шпицбергена с промысловой добычей компанейские суда «Святой Николай и Максим» и «Зосима и Савватий»462. Причиной гибели судов часто был низкий профессиональный уровень их капитанов и команд. По этой же причине не приносили результата и попытки внедрения в российских промысловых компаниях передовых иностранных технологий морской рыбо- и зверодобычи. Посетивший в 1791 году Архангельскую губернию отставной секунд-майор П. И. Челищев (см. о нем главу 1, параграф 3, раздел 5) сообщал в своем отчете:

Самый онаго города [Онеги] богатый первой гильдии купец Иван Михайлович Дьяков каждый год собственных своих для звериного и рыбного промысла на мурманский берег и… к Шпицбергену отправляет от четырех до семи больших ладей и качмаров. Один год отведывал он ловить китов присланными к нему от графа Александр Романовича Воронцова голландскими инструментами, которыми он по голландской методе одного и поймал; но поелику сготовление снаряду поручил он простым своим работникам, которые из пустого корыстолюбия испортили всю ловлю, ибо вместо хорошей пеньки положили пакалья, от чего снаряд не стал держать, то они порастеряли инструменты, упустили зверя и потеряли к ловле китов охоту463.

Не менее серьезной проблемой для российских северных компаний было и привлечение в качестве акционеров опытных беломорских и мурманских промысловиков. Компании и промысловики нуждались друг в друге. Однако рассмотренный С. А. Никоновым типичный случай сотрудничества БТК с кольским купцом Андреем Герасимовым показывает, сколь по-разному стороны воспринимали роли друг друга. Для компании «акционер был послушным исполнителем, готовым жертвовать своими силами и средствами на благо компании, при этом не особенно рассчитывая на быстрый доход от этого сотрудничества». При этом компания обычно игнорировала локальное экспертное знание промысловиков. Например, она пренебрегла предупреждением купца Герасимова о нецелесообразности устройства зимовок на Шпицбергене. В свою очередь, беломорские и мурманские промысловики видели в БТК лишь «высокопоставленного покровителя» и «источник денежных субсидий, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению»464.

Банкротство БКТ надолго подорвало у северных предпринимателей веру в акционерные объединения. Более тридцати лет спустя, в 1847 году, А. Журавлев писал в «Архангельских губернских ведомостях»:

Факты бывшей Беломорской Компании доказывают, с какой горячностью брались за это дело [рыбные промыслы]. Наши промышленники, ободренные от компании, представляли туда свои промыслы; ею заведены были суда и все принадлежности к рыболовству и звероловству; построены здания, выписаны из Голландии мастера для обучения русских к осолению рыбы, даже высланы самые инструменты. Беломорская компания имела управление в том виде, как теперь Американская [то есть РАК]; но разные потери, разорения от англичан и французов и другие причины и обстоятельства были причиною ее падения и обессиления самых промыслов до того, что по случаю ее несостоятельности пришлось кредиторам по расчету по 7 коп. ассиг. на рубль, и акционерам ее от удовлетворения вовсе отказано465.

В равной степени отвергая государственную монополию (как неэффективную форму) и акционерное общество (как слишком рискованное предприятие), северные предприниматели на протяжении всего XIX века в массе своей довольствовались скромными, но стабильными объемами «домашней торговли», часто выступая при этом в роли младших партнеров крупных иностранных компаний, взявших в первой четверти XIX века всю беломорскую внешнюю торговлю в свои руки466. Лишь немногие аутсайдеры пытались найти иные пути. В своих коммерческих прожектах и публицистических сочинениях они выдвигали ориентированную, по их словам, на защиту «государственных интересов», модель северного предпринимательства, основу которой составляло частно-государственное партнерство. Иначе говоря, они отождествляли свои деловые интересы с государственными и на этом основании ходатайствовали о предоставлении им особых государственных привилегий и субсидий. Деловым кредо выступавшего с позиций отстаивания «государственной пользы» архангельского купечества было, как показала в своем исследовании В. В. Ефимова: «всегда быть при власти и не ссориться с властями»