Читать книгу - "Россия против Наполеона. Борьба за Европу. 1807-1814 - Доминик Ливен"

Офицеры Преображенского полка сильно отличались от описанных стандартов. Хотя формулярные списки неполно отражают материальное положение офицеров, даже они свидетельствуют о том, что две трети офицеров этого полка были выходцами из семей, владевших сотней душ крепостных и более. Более четверти являлись владельцами тысячи душ, а командир первого батальона граф М.С. Воронцов должен был унаследовать 24 тыс. крепостных. Богатство являлось залогом образования и культуры. Подавляющее большинство офицеров говорило на двух и более языках, а почти половина — на трех и более. В воспоминаниях и дневниках офицеров лейб-гвардии встречаются рассуждения о литературе, истории и философии. В большинстве случаев образование делало из них скорее хорошо воспитанных и порядочных людей и интересных собеседников, чем профессиональных офицеров в узком смысле этого слова. Они принадлежали к российской и европейской аристократии, воспитанной на французской литературе и римской истории^[87].

Отношения между Александром и офицерами его лейб-гвардии были до странности противоречивыми. С одной стороны, император очень гордился своими гвардейцами и чувствовал себя как дома в обществе образованных офицеров благородного происхождения. Однако по интересному стечению обстоятельств офицеры-аристократы лейб-гвардии представляли собой анклав республиканизма в самом сердце российской абсолютной монархии. Один офицер вспоминал, что «в служебных делах существовала строгая субординация, но во всем остальном все офицеры были равны». Если это и было преувеличением, правдой является то, что отношения между офицерами разного возраста и звания имели на удивление неформальный характер. Этому способствовало то обстоятельство, что семьи многих офицеров находились между собой в родственных отношениях или просто были близко знакомы на протяжении жизни нескольких поколений. В глазах монарха республиканские порядки внутри лейб-гвардии могли являться поводом для беспокойства. Когда во главе гвардейского подразделения с целью наведения дисциплины ставился посторонний человек, позволявший себе грубое обращение с офицерами, он чаще всего сталкивался с тем, что по своему содержанию было близко к забастовке. В подсознании императора также должны были храниться воспоминания о многочисленных восстаниях, поднятых гвардейцами в XVIII в., последнее из которых произошло всего за шесть лет до Тильзита. Действительно, последней крупной попытке государственного переворота, организованной гвардейцами, суждено было состояться в 1825 г., сразу после смерти Александра I. Целью восстания было свержение самодержавного строя и установление конституционной монархии или даже республики^[88].

9 июля, после ратификации Тильзитского договора, оба императора присутствовали на салюте, организованном в ходе парада французской и российской гвардии. После парада Наполеон в виде театрального жеста, так кстати завершавшего спектакль, разыгрываемый двумя императорами на протяжении двух недель, попросил разрешения Александра наградить орденом Почетного легиона самых храбрых солдат Преображенского полка. Михаил Козловский, командир полка, был сильно поражен популистским жестом Наполеона и просто-напросто приказал выйти вперед гренадеру батальона Алексею Лазареву, стоявшему правее остальных. Смущенный Лазарев, солдатский сын, внезапно оказался в объятьях Наполеона, стал офицером Почетного легиона и начал получать пенсию в размере 1200 франков в год.

Однако Россия времен Александра I в целом и Преображенский лейб-гвардии полк в частности не лучшим образом подходили для проявлений «социальной мобильности» французского типа. Два года спустя Лазарева выгнали из полка за дерзость, проявленную по отношению к офицеру. В1819 г., после возвращения в батальон инвалидов (т. е. ветеранов), в звании прапорщика он был арестован за нападение на двух гражданских лиц. Возможно, у Лазарева просто был трудный характер. Однако солдатские дети, дослужившиеся до офицерского звания, порой сталкивались с предвзятым к себе отношением и были вынуждены пройти непростой период адаптации к своему новому статусу. После войны даже в линейных полках часть их была уволена со службы или получила выговоры, а их личные дела содержат записи о пьянстве, некомпетентности и других недостатках. Если офицеры, выслужившиеся из числа рядовых солдат, сталкивались с трудностями при несении службы в линейных полках, весьма вероятно, что Лазареву даже в качестве полуотставного прапорщика Преображенского полка приходилось вести непрестанную борьбу с сослуживцами. Он совершил самоубийство до того, как было вынесено решение по его делу^[89].

После ратификации договора и завершения парадов Александр покинул Тильзит и направился в Петербург. Он ни с кем не поделился сокровенными мыслями о недавних событиях. Невозможно сказать, какие надежды он возлагал на вновь установившиеся отношения с Францией или насколько был уверен в их прочности. Несомненно, он полагал, что каков бы ни был исход русско-французских отношений, по крайней мере он выиграл время для своей империи и спас ее от большей опасности. Возможно, наиболее точно ход мыслей Александра отражает фраза, сказанная, как считается, им прусской венценосной чете о Наполеоне: «Он свернет себе шею. Несмотря на всю мою игру и внешние жесты, я являюсь вашим другом и надеюсь доказать вам это своими действиями»^[90].