Читать книгу - "Кромка льда - Анна Юрьевна Приходько"

Силы для сопротивления куда-то делись. Настя обмякла.

Руки мужика были шершавыми. Насте казалось, что он снимает с неё кожу.

Как она вышла на улицу, уже не помнила.

Подходя к дому, увидела сидящую неподалёку на лавочке Марфу Игнатьевну.

Она вся тряслась от холода и сильно кашляла.

– Вы чего здесь, маменька? – спросила Настя.

– Выгнали нас, платить нечем.

– Как это нечем? – возмутилась Настя. – Украшения, посуду можно продать.

– Помру, но не продам, – ответила Марфа. – Если продам, то связь потеряю с миром, в котором мы жили. Не поверит никто, что было у нас всё. И я сама в это не поверю. Это приданное твоё как-никак.

Настя плохо соображала. Выбежал из дома усатый хозяин.

Сказал Насте, что если через месяц денег не будет, то квартиру заселит другими.

– А пока вон напротив в доме Долгова есть кровати в подъезде. Там можно переночевать.

Настя под руку повела Марфу к тому подъезду. Расположились под лестницей на старых кроватях.

Первое время ходила на рынок просить милостыню. Марфа Игнатьевна так разболелась, что даже не могла двигаться.

На милостыню Настя покупала сухари, приносила мачехе. Та вскоре и сухари не могла жевать. Кашляла и горела от высокой температуры.

Дом Долгова не был заселён. Двери квартир крест-накрест были забиты досками.

Настя оторвала их от одной двери. Зашла внутрь. Квартира была благоустроена. На кровати лежало белое покрывало. Стол застелен красивой скатертью.

На полу в два ряда лежали маленькие тканые коврики.

Настя перетащила на кровать Марфу Игнатьевну, накрыла белым покрывалом.

Жили в той квартире неделю. Когда Настя узнала, что беременна, попрощалась с Марфой перед сном и пошла на улицу.

Был холодный ноябрь. Ветер всё сметал на своём пути, рьяно подгонял тонконогую худенькую девушку в летнем платье. Она как осенний лист трепыхалась на ветру, стараясь не упасть. Настя не знала, куда шла. Просто, гонимая ветром, не сопротивлялась ничему.

Она даже не могла представить, как сказать Марфе Игнатьевне о беременности.

На одной из улиц остановилась. Стало так холодно, что ноги словно вросли в землю.

Так и стояла на ветру.

– Эй, ты чего тут стоишь? – услышала Настя мужской голос.

Даже не подумала, что это обращаются к ней.

Когда до её плеча дотронулся кто-то, она ринулась вперёд и упала.

– Дурная, что ли? Замёрзнешь!

Мужчина быстро снял с себя тулуп, начал надевать его на замёрзшую девушку.

– Куда идти? – спросил он.

Настя показала рукой. Он всю дорогу ругал Настю за безумство.

Когда привёл её домой, Марфа Игнатьевна уже не дышала.

Незнакомец, оставив Настю с ней, побежал за доктором.

Марфу Игнатьевну увезли в больницу, а Настю мужчина забрал с собой.

Когда Настя согрелась, представился:

– Афанасий Макаров, ваш спаситель и просто добрый человек. А помните званый ужин?

Настя улыбнулась.

От этой улыбки у Афанасия мурашки побежали по телу.

– А не хочешь ли ты, Настенька, стать моей женой?

Настя и не знала, что ответить. Сказала вдруг:

– Ну разве только из благодарности. Но…

Она заплакала. Рассказала о случившемся.

– Это не беда, – махнул рукой Афанасий. – Время нынче такое. Трудно и мужчинам, и женщинам. Но вам труднее. А замужем будешь, на улице не останешься. Да и фамилия моя не такая громкая, как у тебя. Проще станет.

Настя слушала и не верила, что это всё происходит на самом деле.

Когда Марфу Игнатьевну выписали из больницы, Афанасий принёс чемоданы, с которыми в 1919 году бежала Настя с матерью из дома.

Оказывается, Афанасий попросил у Марфы Настиной руки. Та сказала, что даст разрешение, если жених приданное заберёт.

Афанасию это приданное далось нелегко.

Сам хозяин дома, где снимали квартиру Настя и Марфа, в комнату Афанасия не пустил.

Тогда тот пришёл со знакомым милиционером и велел открыть комнату.

Когда Афанасий вытащил из подпола чемоданы и открыл их, хозяин дома обомлел, и, кажется, поседел ещё больше.

Милиционер факт присутствия дорогих украшений в чемоданах скрыл, хотя хозяин дома кричал во всё горло:

– Обокрали! Понятые! Обокрали! Люди добрые!

Марфа Игнатьевна, увидев чемоданы, о своём обещании забыла и стала Афанасия выгонять, несмотря на то что находилась в его квартире.

Опешив от подобной наглости, Афанасий всё-таки ушёл.

Но на следующий день вернулся, взял Настю за руку, встал перед ней на колени и попросил стать его женой.

– Не вздумай, – ворчала Марфа Игнатьевна. – Не будет тебе жизни с этим пролетариатом. Он же вилку от ложки отличить не может! Вспомни, как он ел вчера! Настя! Одумайся!

– Я согласна! – сказала твёрдо Настя.

Афанасий был счастлив.

В июне 1924 года Настя родила мальчика. Он умер через сутки после рождения.

Марфа Игнатьевна поначалу смирилась с выбором дочери.

Потом продолжила высказывать недовольство.

Переехали из города в село.

Афанасию выделили просторный дом. Настя сразу устроилась работать ветеринаром.

С годами жить с Марфой Игнатьевной было всё сложнее.

Афанасий терпел. Жену продолжал любить. Насте и самой казалось, что она любит его.

Но сердце всё равно, бывало, холодело от воспоминаний.

Настю в селе уважали. Многие мужчины оказывали ей знаки внимания. Афанасий ревновал, и когда Анастасия в августе 1925 года забеременела, он не поверил, что это его ребёнок. Обвинял жену в измене, а потом успокоился.

Хотя Тамару любил, но как бы в шутку называл себя её братом.

Когда переехал в город, уже стал сомневаться и в том, что Арсений – его сын.

Иногда Настя открывала глаза и слышала голос Любови Ларионовны. Но он был таким далёким и недосягаемым.

Воспоминания наполняли голову, и уже было невыносимо переживать что-то заново.

Настиного тела касались то чьи-то тёплые руки, то холодные, то шершавые. Казалось, что её куда-то постоянно несут или тащат по земле.

– Давай, сваливай её уже, – этот голос был отчётливым.

Настя напряглась.

Незнакомый голос кричал ей прямо в ухо:

– Заметёт! По весне и не найдёт никто.

Потом был сильный удар плечом обо что-то твёрдое и долгий полёт в нескончаемую бездну.

* * *

Федька Мизгирь держал обиду на Савелия, хотя прекрасно понимал, что тот ничего плохого ему не сделал. Обида была глубоко внутри. Федьке пришлось добиваться всего силой. А Савелию всё давалось легко. Все у него работали, никто не воровал, общак регулярно пополнялся. Федька завидовал. Он знал, как всё устроено в подземелье, потому как прожил там неделю.

Но работать Федьке тогда не очень хотелось. Лодырь посмеивался над уставшей Гулей, над хлопочущей на кухне Ленкой и