Читать книгу - "Кромка льда - Анна Юрьевна Приходько"

Только не подумала сразу о том, что не знает, где библиотека.

Ещё не знала, что скажет Инге и какую выгоду для себя от этой встречи извлечёт.

Письмо спрятала в кармане. Когда Гуля позвала Тамару, чтобы вместе пойти домой, та отказалась.

Гуля отказ не приняла и прикрикнула на Тамару:

– Савелий велел возвращаться вместе.

– С Савелием я поговорю сама, – Тамара опять представила себя старше Гули, и опять в её глазах та стала маленькой девочкой.

– Не понимаю, зачем Савелий держит тебя рядом с нами. У нас вроде бы не детский сад! – возмутилась Гуля.

– Держит, потому что любит, – сказала вдруг Тамара и тут же покраснела.

Гуля рассмеялась, махнула рукой и пошла домой.

– Давай, давай! Смейся, – пробормотала девочка.

Библиотеку Тамара нашла с помощью прохожих. Дверь в указанную квартиру была открыта.

Тамара для приличия постучалась, но никто не откликнулся.

Когда вошла, обомлела.

– На полу в совершенно пустой комнате сидела Инга с ребёнком на руках.

Малыш то плакал, то успокаивался.

Инга, увидев Тамару, поднялась на ноги, подошла к окну и произнесла:

– А, это ты пришла, а то я думала, что смерть уже нагрянула. Чего припёрлась?

Тамара письмо отдавать пока не собиралась.

Подошла к Инге, поднялась на цыпочках, попыталась рассмотреть малыша.

Белые волосики выглядывали из-под шапочки.

Тамарино сердце забилось сильно.

– Эй ты, оглохла, что ли? – Инга дотронулась до Тамариного плеча.

Девочка отскочила назад, но не ответила.

– Детей умеешь держать? – Инга вручила Тамаре ребёнка. – Подержи, я сейчас вернусь. По нужде мне нужно. Туалет во дворе. С дитём не хочу тащиться.

Тамара кивнула, прижала к себе комочек. Инга вышла.

Мальчик спал.

Уже прошёл час, а Инги всё не было.

Ребёнок стал просыпаться, заплакал. Тамара вспомнила, как носила на руках плачущего брата, стала и с ребёнком Инги скакать по всей комнате. Малыш уснул.

Стемнело. Тамару охватила паника.

* * *

– Давай, родимая, осталось немного, нам бы до пурги успеть, – подгонял хромую кобылку мужчина приятной внешности.

Он был одет в длинную рыжую шубу и высокую шапку. Аккуратно остриженная борода покрылась инеем, а большие чёрные глаза устремлялись то вдаль, то тревожно вглядывались назад.

Кобылка изо всех сил старалась идти быстро, но ноги утопали в снегу.

– Давай, давай, родимая! Немного осталось! Я тебе дома сахарку дам, давай, Зорюшка.

Лошадь остановилась.

Мужчина стал прикрикивать:

– Зорька, а ну, пшла! Пшла!

Стеганул её кнутом.

Зорька стала бить копытом, заржала.

Мужчина спрыгнул с облучка, недовольно покрутил перед мордой лошади кулаком, потом потрепал её за гриву.

– Упрямая ты, Зорька! И что теперь нам делать?

Лошадь заржала и опять ударила копытом.

Мужчина присел на корточки, стал осматривать ноги животного и вдруг увидел слегка припорошенную снегом руку.

От страха даже потерял дар речи.

Холод пронзил его мгновенно, но отпустил быстро. И тело стало гореть, словно он, Егор, сидит в бане.

Мужчина закрыл глаза. Открыл опять. Дотронулся до руки. Пальцы как будто сжались немного.

Он стал судорожно копать.

– Господи, господи, что же ты мне в дороге устроил? За что такое наказание? Зорька, надо было нам дома сидеть. Не хотела же ты никуда идти! Не хотела же. Я тоже дурень, потащил тебя. Сдались нам с тобой эти харчи. Молока, что ли, было мало? А теперь тут на погибель чью-то смотреть.

Егор бормотал и раскапывал тело, дотронулся до белого лба. Быстро расстегнул тоненький, похожий на цигейку, жилет, приложил ухо к груди.

– Да неужто живая? Зорька, родная, давай! Пшла!

Егор перетащил найденную в повозку, снял с себя шубу, накрыл ею женщину. Стал растирать её руки.

Кобылка пошла медленно, потом чуть быстрее. У дома остановилась и вздохнула тяжело, словно уставший человек.

– Ох, Зорюшка! Ох, умничка! Обожди, сейчас вернусь.

Мужчина взял на руки спасённую и потащил её в дом.

Из дома напротив выглянула молодая женщина и крикнула:

– Здравствуй, Егор! Ты чего это не сказал, что в город ездил? Я же просила?

– Так места у меня не было. Всё занято, – огрызнулся Егор.

– Ну-ну… – усмехнулась девушка. – Непробиваемый ты, Егор Михалыч. Кто же тебя полюбит, такого вредного?

– Ну ты же полюбила! Отчего же другие не полюбят?

– Вот ещё! – женщина нарочно смахнула с себя платок. Длинные чёрные волосы рассыпались по плечам.

Но мужчина даже смотреть не стал в её сторону. Пнул ногой дверь и зашёл в дом.

Положил спасённую на лавку у печи. Побежал на улицу, открыл ворота, загнал лошадь, дал ей обещанного сахара.

Та уткнулась мордой в его ладонь.

Егор поцеловал Зорьку в лоб и прошептал:

– Ты умничка, Зорька! Отдыхай!

А сам побежал в дом.

Всё делал быстро. Растопил печь, поставил на неё ведро с водой.

Подошёл к спасённой. Её щёки раскраснелись в доме, запылали.

Она шевелила губами и иногда приоткрывала глаза.

Егор рассматривал её ноги. Одна нога была обута в коротенький ботинок размера на три больше. Ботинок этот был набит снегом. Вторая нога была босой.

На ней пальцы были синие, не отогревались. И как Егор ни тёр их, как ни дышал на них, ничего не помогало.

Когда согрелась вода, раздел женщину, обтёр её горячим мокрым полотенцем. Потом долго натирал грудь водкой.

Немного смутился от оголённой женской груди. Прикрыл спасённую одеялом.

Сам не заметил, как провалился в сон.

Утром услышал стук в дверь.

Вскочил, пошёл открывать.

Только собрался сбросить крючок, как услышал:

– У-у-у, у-у-у…

Похолодело всё внутри.

Ринулся к спасённой.

Она подвывала, открывала и закатывала глаза так, что зрачков не было видно.

– Эй! – послышалось из-за двери. – Егор Михалыч, отведай пирожков. Горячие, только из печи. Давай уже открывай, стынут.

Егор молчал.

– Напился, что ли? – голос стал смеющимся. – Мычишь смешно!

Егор молчал. Положил ладонь на губы спасённой. Она замолчала.

– Господи, – прошептал мужчина, – отведи от меня Ольку. Пусть идёт своей дорогой.

– Ну ладно! – прокричала Ольга. – На порог поставлю, согреешь по надобности. До вечера! Я на работу.

Егор вздохнул с облегчением.

Отошёл от спасённой к окну.

Мороз нарисовал нынче богатый узор.

Полностью изрисовал окно, пустого места не оставил, чтобы глазком взглянуть, как Ольга отдаляется.

Егор подышал на окно. Потом махнул рукой и вернулся к женщине.

Она уже молчала. Дышала ровнее и спокойнее, чем вчера.

Раскрыл её, опять натёр водкой.

Долго смотрел на грудь, потом опомнился и стал накрывать одеялами.

– Да, – прошептал он, разглядывая ссадины на лице и руках. – Кто тебя так разрисовал? Бедная баба…

Егор сходил на улицу, покормил Зорьку, забрал пирожки.

Аппетита не было. Нехотя пил кипяток и держал спасённую за руку.