Читать книгу - "Жена комиссара - Светлана Шахова"

Елизавета вошла, изложила всё по порядку.

– Хороший трюк с листовками вы провернули, – заключила старшая, выслушав отчёт о предварительной операции. – Ту конспиративную квартиру придётся сменить, а пока воспользуемся дополнительным вариантом.

Получив информацию о новом условном месте, Елизавета ушла. Но торопилась она не к себе. Что-то тянуло к тому дому.

Задворками вернулась к месту засады. Обняла берёзу, стала наблюдать. Простояв так с полчаса, подумала: «Как же медленно тянется время, когда ждёшь. А ещё дольше, когда не знаешь, чего именно. Пожалуй, пойду, скоро сумерки, становится ничего не видно».

Она оттолкнулась руками от ствола, но, качнувшись, тут же припала снова. К дому уверенной походкой шагала женщина.

«Это же крановщица!» – узнала Елизавета и, прилипнув к берёзе, замерла.

Та обошла вокруг вдоль забора. Толкнула калитку палисадника. Оказавшись внутри, поднялась на цыпочки, заглянула в тёмное окно, потом в другое.

«Похоже, там пусто. Как быстро наши предупредили связного, – порадовалась Елизавета. – Интересно, куда она направится теперь?»

Оставив наблюдательный пункт, держась на расстоянии, последовала за удаляющейся крановщицей.

Вскоре стало понятно, что та шагает прямиком к её улице. Чем ближе становился дом, тем отчаяннее трепыхалось сердце. «Что этой здесь понадобилось? Неужели прознала, где я живу?» – подумав так, Елизавета чуть не пустилась вдогонку. Однако вовремя увила, что крановщица, обогнув угловую постройку, свернула на соседнюю улицу.

На крыльце комендатуры та оглянулась, скользнула внутрь. Через некоторое время вышла, улыбаясь. Но видимо, опомнилась, вмиг поджала губы. Лицо приобрело прежнее злобное выражение. У Елизаветы, наблюдавшей из-за угла, не осталось сомнений: это и есть перебежчица.

Пришлось снова потревожить Антонину Ивановну.

– Скорее всего, она давно наводила справки о той конспиративной квартире, – вполголоса докладывала Елизавета, не проходя в комнату. – Потом дошли слухи или кто-то ненароком сболтнул о сборе писем. Думаю, шпионка связала отсутствие на работе Ольги Палны с передачей почты. Донесла. Фашисты выследили, а тут – на тебе: и не бригадир, и не запрещёнка.

– Отлично сработано, Елизавета Тихоновна. Дальнейший план определён. Выждите денёк и действуйте. А сейчас идите уже домой и при любых обстоятельствах сегодня сюда не возвращайтесь, это может навлечь подозрения.

С утра Елизавета, как ни пыталась, не могла высмотреть крановщицу на работе. Спросить ни у кого не решилась. Разговор же с Настей решила отложить. Было и так ясно, что та успешно справилась с заданием, а подробности могли подождать.

Спустя два дня, подала знак, что готова выслушать.

– Могилку Степаниды нашла быстро, – шепнула Настя, принимая разнарядку по работе. – Я сделала вид, что убираюсь в оградке. Сунула почту в цветочницу, землицей присыпала, для верности камушком привалила – всё, как велели… А вы слышали, Елизавета Тихоновна, новость про крановщицу? Ну, помните, злыдня такая со змеиным взглядом? Так вот, её, говорят, позавчера ночью возле собственного дома нашли с пробитой головой.

Елизавета поперхнулась, закашлялась, а в голове пронеслось:«Оперативно наше подполье действует. Видимо, совсем скоро конец придёт нечисти поганой».

Глава 19

Получая бесконечные новости о подрывах железнодорожных путей, уничтожении вражеской техники, выводе из строя коммуникационных сетей, Елизавета с гордостью ощущала свою причастность к движению Сопротивления.

К середине ноября выносить со склада медикаменты, стало таким же привычным делом, как умываться по утрам. «Ходки с товаром» участились. И чем холоднее становилось, тем большие возможности открывались для сокрытия медикаментов.

«Многовато скопилось за последнюю неделю, – подумала Елизавета, миновав очередной досмотр. – Сегодня же надо сдать».

На конспиративной квартире посчастливилось снова попасть на сходку. В потайной комнате заседали те же активистки, но сегодня они с просветлёнными лицами о чём-то живо переговаривались.

– Ай да Елизавета Тихоновна! С каждым разом прибавляете! – воскликнула старшая, освобождая сумки; обратившись к остальным, добавила: – На таких равняться надо.

– Антонина Иванна, каждый раз иду к вам и переживаю, что опять начнёте хвалить. Мне всегда так неловко. Разведчицы карты местности с важными объектами поставляют. Другие мосты и склады боеприпасов взрывают. А что за подвиг я совершаю? Бинтами-то обмотаться да таблетки по одежде рассовать каждый может.

– Так-то оно так. Вот только мало, кто решается ежедневно жизнью рисковать. На складах оккупанты в десять глаз высматривают. У них к тому же прихвостней не счесть… Кстати, Елизавета Тихоновна, вам отдельная благодарность, что информируете женщин о положении на фронте и успешных операциях партизан – патриотический дух поднимаете… О-о-ой! Да вы же ещё последние сводки не слышали! Вчера началось контрнаступление Красной армии под Сталинградом!

– Ага, теперь понятно, почему здесь все такие оживлённые! – отозвалась Елизавета. – Радость-то какая! Наконец-то! Дождались! Теперь уж наши погонят нелюдей восвояси!

С этими словами она поспешила удалиться, желая первым делом поделиться новостью с домочадцами.

Переступив порог, Елизавета удивилась тишине. Заглянула в кухню. Кириковна нанизывала на нитку тонкие ломтики грибов. Окно, возле которого та разбирала урожай, уже красовалось бесчисленными молочно-коричневыми гирляндами.

– Где дети? – спросила Елизавета.

– На участке. Запросились погулять, так я им велела по заднему двору грабельками пройтись, листья сгрести.

– Не сопротивлялись?

– Какой там! Поскакали вприпрыжку!

– Молодцы. Помощники.

Елизавета отправилась в комнату. Распахнув форточку, крикнула:

– Дети! Домой!

– Нам тут совсем чуть-чуть осталось – две кучи перетащить. Можно? – откликнулась Надя.

– Мама, вы же сами говорите, что любое дело надо доводить до конца, – вставил брат.

– Ну, если минут десять хватит, оставайтесь. Больше нельзя, у бабушки грибной суп остывает.

Елизавета собиралась объявить волнительную новость за столом всем сразу, но не удержалась, поделилась с Кириковной. У той так засветилось лицо, что, казалось, разгладились морщины. Глаза заблестели слезинками счастья.

– Помогу детям и будем ужинать, – довольно проговорила Елизавета; накинула фуфайку и вышла во двор.

Старшие, обнимая охапки ржавых листьев вперемешку с торчащими ветками, спешили в дальний конец участка.

– А где Аринушка? – спросила Елизавета, оглядевшись.

– Она в дом ушла, – ответила Надя.

– Ага. Давно уже, – подтвердил Коля.

Слова сына Елизавета услышала, уже выбегая за калитку. Там остановилась в замешательстве. Повертела головой. Бросилась в сторону центра. Миновав два дома, услышала за спиной тоненький голосок:

– Мама-а-а! Вы куда-а-а?!

Оглянулась. На другом конце улицы вдоль забора шагала Арина. Дочь что-то бережно держала на маленьких ладошках. Елизавета кинулась навстречу и тут увидела, что та несёт два квадратика серого хлеба, густо покрытых янтарным джемом.

– Боже мой! – воскликнула Елизавета; из глаз непроизвольно потекли слёзы. – Аринушка, доченька, где ты была?! Кто тебя угостил?!

Она расспрашивала, а в голове стучало: «Слава тебе, Господи! Нашлась! Слава тебе, Господи!»

– А-а, это… это мне хорошая тётя дала. Вон там, – Арина махнула в сторону комендатуры.

Елизавета бессильно опустилась на колени. Положила ладони на худенькие плечики дочери.