Читать книгу - "Шпион - Артур Батразович Таболов"

ответа на главный вопрос комиссия была так же далека, как в первый день работы.

В середине июля Токаева вызвал к себе генерал-полковник Серов. На столе перед ним лежала толстая папка с протоколами комиссии. Серов перелистывал их с выражением пренебрежения на хмуром лице.

– Это они о чем, Токаев? – спросил он. – Ты понимаешь?

– Понимаю, – ответил Григорий.

– Так объясни мне.

– Они рассказывают о ракетах. То, что знают.

– А что они знают?

– Кое-что знают. Но не очень много.

– Нам через две недели сдавать правительству отчет комиссии. Ты помнишь?

– Помню.

– И что в нем будет? Пустая болтовня? Это саботаж, Токаев! Ты кого в комиссию набрал?

– Кто был, тех и набрал. Да, не лучших. А где взять лучших? Одни с фон Брауном в Америке, другие у нас в Городомле.

– Ты не оправдывайся! На Лубянке будешь оправдываться! Что напишем в отчете?

– Правду. Что комиссия к определенным выводам не пришла, просим передвинуть представление отчета.

– На сколько?

– Ну, не знаю. Месяца на два.

– А через два месяца что будет? То же самое? Не годится.

– Тогда напишите, что комиссия выразила сомнение, что проект Зенгера может быть реализован. Протоколы дают для этого вывода все основания.

– Ты забыл, что товарищ Сталин сказал? Проект Зенгера должен быть реализован. И он будет реализован. Я знаю, кто для этого нужен.

– Кто? – спросил Григорий.

– Сам Зенгер!..

В этот вечер Григорий вернулся домой около девяти вечера. На повороте к своему коттеджу он отпустил машину, приказав водителю Норберту Биндеру заехать за ним завтра к восьми утра. Было полнолуние, дома и деревья отбрасывали черные тени. Неожиданно от стены коттеджа отделилась темная фигура и шагнула ему навстречу. Григорий извлек из кобуры табельный ТТ и передернул затвор. И тут же услышал:

– Григорий Александрович, не нужно оружия, я не причиню вам вреда.

Незнакомец приблизился. Это был высокий худой человек лет шестидесяти в темном плаще и фетровой шляпе с обвисшими полями.

– Вы кто? – спросил Григорий.

– Моя фамилия Бергер. Николай Васильевич Бергер. Моя семья из обрусевших немцев, мы жили в России еще со времен Петра Первого.

– Откуда вы меня знаете?

– Расскажу. Только давайте зайдем в дом. У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Григорий убрал пистолет и кивнул:

– Заходите.

Аза, открывшая дверь, с удивлением посмотрела на неожиданного гостя.

– Это ко мне по делу, – объяснил Григорий.

В прихожей гость снял плащ и шляпу. У него были борода, длинные седые волосы и нездоровое бледное лицо, изрезанное глубокими морщинами. Григорий провел его в комнату, служившую ему кабинетом.

– Слушаю.

– Когда-то я был профессором химии в Петербургском университете, – начал Бергер. – В 1922 году меня посадили на «философский» пароход и вывезли из России. Вы знаете, что такое «философский» пароход?

– Слышал.

– Наш пароход назывался «Обербургомистр Хакен». Вместе со мной плыли философы Бердяев, Франк и еще много других. Из Петербурга нас доставили в Штеттин. Оттуда мы переехали в Германию. Со мной были жена и сын четырех лет. При оформлении документов мы назвались немцами. Это помогло нам устроиться в Берлине, но обернулось бедой. В 1939 году сына забрали в вермахт, через три года он погиб в России. Для жены это был страшный удар, она заболела и умерла. А я остался один. Устроился техником в исследовательский центр фирмы «Сименс», проработал там всю войну. Когда наши подошли к Берлину, немцы стали уничтожать архивы центра. Я воспользовался суматохой и часть документов увез за город. А теперь я скажу, что это за документы. Центр выполнял заказы по проекту Зенгера, разрабатывал топливо для его ракеты. Поэтому я пришел к вам. Вы же занимаетесь проектом Зенгера?

– Откуда вы знаете?

– У меня много знакомых немцев. Один их них работает в вашей комиссии.

– Вы хотите отдать документы мне?

– Нет, Григорий Александрович, я хочу их вам продать. Для человека, который считает себя русским, это не очень патриотично. Но я уже старый, мне нужно на что-то жить. Так что не обессудьте.

– Сколько всего документов?

– Килограммов двадцать. Я выносил их из центра в четыре приема. Если бы меня задержали, меня бы немедленно расстреляли.

– Сколько вы хотите за них?

– Двадцать тысяч марок.

– Двадцать тысяч? – переспросил Григорий. – Это большие деньги.

– Ценность этих документов намного больше. Можете поверить бывшему профессору химии.

– Я должен доложить своему руководству.

– Конечно, доложите, – согласился Бергер. – Если наша сделка не состоится, мне придется продать документы американцам. Они заплатят. Но мне бы этого не хотелось.

– Приходите ко мне завтра в это же время, – решил Григорий. – Если меня еще не будет, подождите, жена вас впустит.

Бергер надел плащ и шляпу, спустился с крыльца, прошел по дорожке под яркой голубой луной и исчез в черной тени деревьев.

Утром Григорий доложил генерал-полковнику Серову о предложении профессора Бергера. Услышав сумму, тот присвистнул.

– У него губа не дура!

– Можем мы столько заплатить?

– Было бы за что. Вот что, Токаев, поезжай с этим профессором к нему и сам посмотри на эти документы. Своими глазами. Реши, чего они стоят. Действуй.

Вечером Григорий застал Бергера в кухне своего дома. Он пил кофе и рассказывал Азе о Петербурге, каким его помнил. Здесь же крутилась Белла, с любопытством разглядывая необычного гостя.

– У вас чудесная дочка, – проговорил Бергер в кабинете. – И очаровательная жена. Она угостила меня настоящим кофе. Я уже забыл, как пахнет настоящий кофе. По карточкам нам дают по двадцать пять граммов натурального кофе в месяц. Но его не пьют, сразу несут на черный рынок и выменивают на еду. Ну что, Григорий, вы поговорили с начальством?

– Поговорил. Получил добро на сделку, но при условии, что документы чего-то стоят.

– Как вы это определите?

– Очень просто. Поеду с вами и посмотрю на них. При вас. Не возражаете?

– Осторожное у вас начальство.

– Да, – согласился Григорий. – Никому не хочется покупать кота в мешке.

– Договорились. Завтра утром я буду ждать вас у Рейхстага. На вашей машине есть пропуск?

– Есть.

– Будьте в военной форме. А водителя отпустите, свидетель нам не нужен.

– К чему такие сложности? – не понял Григорий.

– Документы в американской зоне.

За время пребывания в Берлине Григорий много раз проезжал мимо Рейхстага, но так и не привык спокойно смотреть на изуродованное бомбами и снарядами величественное здание. Бергер ждал его у колоннады главного входа, снизу доверху покрытой автографами советских солдат. Машина беспрепятственно пересекла американскую оккупационную зону, выехала за город и свернула к заброшенной ферме. От дома осталась только одна стена и печная труба, а каменный сарай был совершенно цел.