Читать книгу - "Шпион - Артур Батразович Таболов"

class="p1">В разговор вмешался Вознесенский:

– Товарища Сталина заинтересовал проект конструктора Зенгера. Вы знаете об этом проекте?

– Кое-что знаю.

– Зенгер сейчас где-то во Франции, мы вряд ли сможем его заполучить. Как по-вашему, мы сможем реализовать проект без него?

– Не знаю, что сказать. Это задача огромной сложности.

– А вот генерал Куцевалов считает, что нашим ученым она по силам, – заметил Вершинин. – Навалимся всем миром и сделаем.

– Генерал Куцевалов военный, а не ученый, – возразил Григорий. – Задачу такой сложности нельзя решить количеством. Хоть тысячу ученых собери, у них ничего не получится, если среди них не будет ярких талантов, способных предложить прорывные идеи. Здесь конструкторы Яковлев и Микоян. Они подтвердят, что я прав.

Яковлев молча кивнул, а Микоян сказал:

– Да, прав.

Маленков вернул разговор в деловое русло:

– Задача поставлена, и мы должны найти пути ее решения. Здесь было два предложения. Первое: создать экспериментальное бюро в Германии и привлечь к его работе максимальное число немецких специалистов-ракетчиков. Что вы об этом думаете, товарищ Токаев?

– Нашим союзникам это не понравится.

– Нас не интересует, что им понравится или не понравится. Я спрашиваю о другом: будет ли работоспособным такое бюро?

– Трудно сказать. Немецкие специалисты, оставшиеся в Германии, живут очень трудно. Они охотно пойдут работать к нам. Но их квалификация вызывает у меня большие сомнения. Лучших ученых уже вывезли в Америку, другие у нас в Городомле у Туполева.

– Второе предложение такое, – продолжал Маленков. – Создать научно-исследовательский центр у нас или записать эту тему в планы Туполева. Он все равно занимается ракетами. Ваше мнение?

– По-моему, мы подходим к решению не с того конца. Прежде чем ставить кому-то конкретную задачу, нужно понять, возможна ли реализация проекта Зенгера в принципе при современном состоянии науки и технологии. Я предложил бы собрать лучших наших и немецких ученых-ракетчиков вместе и поставить перед ними этот вопрос. Если они скажут «да», тогда и можно приступать к конкретным действиям.

– Так что мы решим? – спросил Маленков.

– Решать будем не мы, – ответил Вознесенский.

На этом совещание прервалось. Маленков и Вознесенский отправились докладывать Сталину, оставшиеся в кабинете расслабились, переговаривались о своих делах. К Григорию подсел генерал Куцевалов.

– Дипломат ты, Токаев, большой дипломат, – проговорил он. – Серова отмазал, а вот меня подставил. Но я на тебя зла не держу.

Вернулись Маленков и Воскресенский.

– Завтра продолжим у товарища Сталина, – объявил Воскресенский. – Спасибо, все свободны. Токаев, завтра из дома не выходите, вас могут вызвать в любой момент.

От площадки возле Сената отъезжали тяжелые черные лимузины. Григорий нашел свой «опель». Девчушка-водитель крепко спала, откинувшись на спинку кресла.

– Поезжайте домой, товарищ сержант, – сказал ей Григорий. – Я пройдусь пешком, мне недалеко. Заодно посмотрю на Москву, давно тут не был.

– Ой, меня накажут, – испугалась она.

– Не накажут. Скажете: «Подполковник приказал». А вы обязаны выполнять приказы старших по званию.

Был третий час ночи. Снег прекратился, мостовые блестели под фонарями. Улицы были совершенно пусты, в домах были освещены только редкие окна, и оттого город казался настороженным, хмурым.

Григорий уже подходил к дому, когда заметил длинную темную очередь, человек в сто или даже больше. Голова очереди была возле «Булочной», хвост терялся в тени домов. В ней стояли по большей части пожилые женщины, кутаясь в платки, но попадались старики и подростки.

– За чем стоим? – спросил Григорий у мальца в ушанке и телогрейке.

– За хлебом, – отозвался он, шмыгнув носом.

– Когда привезут?

– Привезут в семь, а начнут давать в восемь.

– Так до восьми и будешь стоять?

– Не, скоро сеструха сменит. Она уже большая, ей двенадцать.

– А тебе сколько?

– Восемь с половиной.

– Не боитесь, что вас затолкают?

– Не, тут порядок, все по номерам.

Он показал ладошку. На ней химическим карандашом было выведено «126».

В эту ночь Григорий долго не мог заснуть. Перед глазами все стояла детская ладошка с «126».

19

Утром 17 апреля в его комнате пронзительно зазвонил телефон. Звонок был необычный – прерывистый, требовательный. Так звонят с междугородней станции. Но это был не межгород, а коммутатор Кремля. Оператор передал, что подполковнику Токаеву приказано никуда не отходить от телефона и никому не звонить, его телефон постоянно подключен к спецсвязи, звонок может поступить в любую минуту. Целый день Григорий проходил по комнате, поглядывая на черный аппарат, как на гранату с выдернутой чекой. Только к вечеру телефон ожил.

– Это Серов, – услышал Григорий в трубке.

– Какой Серов? – не понял он.

– Такой! Не узнал?

– Извините, товарищ генерал-полковник. Слушаю вас.

– Машина к тебе послана. В ней капитан Никитин из комендатуры Кремля. Делай то, что он скажет.

Через несколько минут в дверь постучали. Капитан Никитин настороженно оглядел комнату и обратился к Григорию:

– Подполковник Токаев?

– Да, это я.

– Сдайте оружие.

– Я арестован?

– А есть за что?

– Не знаю, вам виднее.

– Не арестован. Пока. С оружием к товарищу Сталину не положено. Никому, даже маршалам.

Положил табельный ТТ Григория в портфель, поинтересовался:

– Готовы? Тогда пошли.

У подъезда стоял черный ЗИС. Редкие прохожие разглядывали его с любопытством и опаской. Водитель включил сирену, машина пронеслась по московским улицам и остановилась у Боровицких ворот. И машину, и капитана Никитина охрана хорошо знала, но документы проверила очень тщательно. Следующая проверка, такая же тщательная, была у бокового входа в Сенат. В фойе младший лейтенант взял у Григория шинель, а у капитана Никитина шинель и портфель. Поднявшись по лестнице с красным ковром, заглушавшим шаги, они оказались в длинном узком коридоре. Через каждые десять метров в нем стояли офицеры НКВД с каменными лицами. Возле двери, на которой не было никакой таблички, дежурили двое. Последовала еще одна въедливая проверка всех документов, только после нее офицеры отступили от двери, освобождая вход в кабинет.

Это была приемная Сталина. За письменным столом горбился личный секретарь генсека генерал-майор Поскрёбышев, приземистый человек с бритой головой и серым лицом. По приемной прохаживался генерал-полковник Серов, затянутый в ладно сидящий на нем мундир, выбритый до блеска, источающий запах кожи портупеи и «Шипра».

– Товарищ генерал-майор, подполковник Токаев доставлен, – доложил капитан Никитин Поскрёбышеву, хотя по субординации он должен был сначала обратиться к Серову. Но тут в Кремле свои правила.

– Свободен, капитан, – ответил Поскрёбышев и очень внимательно посмотрел на Григория. – Токаев, ты случайно не выпил?

– Нет, товарищ генерал-майор.

– А почему такой дерганый?

– Волнуюсь.

– Понятно. Подожди, Иван Александрович, – обратился он к Серову. – Сейчас доложу.

Он ненадолго скрылся в кабинете.

– Входите. – Придержал Григория за рукав. – Много не говори, он этого не любит. Только по делу.