Читать книгу - "Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди"

Солдаты, исполните свой долг!» Оберштурмбанфюрер СС Франк лично прибыл в Маутендорф, чтобы вручить это послание штандартенфюреру СС Брауссе. Но тот, посоветовавшись со своими лейтенантами, решил игнорировать радиограмму из Берлина. «Я считал, – сказал Брауссе позже, – что это было бы чистейшее безумие и самое простое убийство. К тому же это было бы неправильно с политической точки зрения. Кто бы ответил за преступления национал-социалистского режима, если бы люди в Берлине и сам Гитлер погибли? Когда мы обсудили этот приказ с Герингом, тот сказал, что не сомневается в том, что приказ мог прийти только от Бормана, но никак не от Гитлера».

В то время, когда в Зальцбург пришла эта зловещая радиограмма, Гитлеру оставалось жить всего несколько часов. Советские войска уже захватили Александерплац, Потсдамерштрассе, Вильгельмштрассе и находились всего в 300 метрах от «фюрербункера». Последняя радиограмма, посланная «генералу Йодлю, начальнику оперативного отдела ОКВ» накануне в 11 часов утра в новую штаб-квартиру ОКВ в Мекленбурге, ясно говорила о растерянности фюрера. Тот спрашивал: «1) Где авангарды Венка? 2) Когда они подойдут? 3) Где 9-я армия? 4) Где корпус Хольште? 5) Когда он подойдет?» Ответ на все эти вопросы можно было сформулировать так: все части, которые не были уничтожены южнее Потсдама и севернее Берлина, отошли на запад, чтобы сдаться в плен американцам или британцам… В этот момент Гитлер уже потерял всякую надежду на спасение: на рассвете 29 апреля[631]он продиктовал секретарше свое «политическое завещание», вторая часть которого начиналась так: «Перед смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Германа Геринга и лишаю его всех прав, которыми он пользовался на основании указа от 29 июня 1941 года, а также благодаря моему заявлению в рейхстаге 1 сентября 1939 года. Я назначаю вместо него гросс-адмирала Дёница президентом рейха и верховным главнокомандующим вооруженными силами». Он также исключил из партии и снял со всех занимаемых постов бывшего рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, а затем прибавил: «Геринг и Гиммлер, совершенно независимо от их предательства по отношению ко мне лично, нанесли неизмеримый ущерб стране и всей нации, ведя тайные переговоры с врагом, которые они проводили без моего ведома и против моих желаний, и незаконно пытались присвоить себе власть в государстве…» Сведя, таким образом, счеты с бывшими сообщниками, фюрер принял меры для того, чтобы покончить с жизнью сразу же после появления вблизи рейхсканцелярии первого советского танка. В середине дня 30 апреля пришло сообщение: русские танки уже рядом, – и Гитлер понял, что последний момент наступил…

А тем временем в Берхтесгадене начальник Генерального штаба люфтваффе Коллер пытался решить бесчисленные проблемы: после того как американцы форсировали Дунай между Ульмом и Ратисбоном, ему надо было в срочном порядке эвакуировать авиацию с аэродрома Мюнхен-Рейм, – уже вечером 30 апреля его захватили американские части. Сорок четвертое истребительное соединение, составленное из самолетов Ме-262, передислоцировалось в Зальцбург, дав последний бой американским бомбардировщикам в небе над Ландсхутом и Нойбургом[632]. Коллеру также пришлось задержать под различными предлогами исполнение приказа рейхсканцелярии, уже несколько дней требовавшей задействовать все имеющиеся авиационные силы «в последнем сражении за Берлин»[633]. Он старался также помешать немедленному зачислению в ряды СС содержавшихся под арестом в казармах Зальцбурга адъютантов Геринга, которых Кальтенбруннер хотел заставить оборонять Вену. Коллер организовал поиски нового главнокомандующего люфтваффе фон Грейма, которому удалось выбраться из Берлина утром 29 апреля, но который с тех пор не выходил на связь. Ему приходилось учитывать, что из-за капитуляции 30 апреля в Северной Италии немецких войск под командованием генерала фон Фитингхофа оголялись тылы войск фельдмаршала Кессельринга, находившихся между Брегенцем и Зальцбургом. И, плюс ко всему, ему пришлось возобновить контакты с бывшим рейхсмаршалом. Тот все еще пребывал под арестом, ему грозила смертная казнь, но он уже вновь стал деятельным и высокомерным… Геринг напомнил о себе из Маутендорфа, обвинив Коллера в том, что тот его покинул: он передал его секретарю послание такого содержания: «Если Коллер не свинья и если в нем есть еще хотя бы капля приличия, он должен явиться ко мне завтра утром».

Не следовало так обращаться с начальником Генерального штаба, который, разрываясь с делами, вот уже неделю старался доказать невиновность Геринга и добиться его освобождения! Но в тот момент Коллер решил не оставлять штаб и не тратить целые сутки на поездку в Маутендорф по узким и обледенелым дорогам. Потому что помимо своих обязанностей он исполнял еще и обязанности нового главнокомандующего авиацией Риттера фон Грейма, который так и не объявился, а также обязанности советника главнокомандующего Западным фронтом Кессельринга. А тот все еще не мог определиться, сражаться ли до последнего солдата или капитулировать, поскольку ждал распоряжений из Берлина. Но оттуда уже никаких распоряжений не могло последовать… Поэтому Коллер ограничился тем, что направил в Маутендорф стоявшую в Радштадте моторизованную роту люфтваффе, приказав ее командиру обеспечить оборону замка.

На другой день, 1 мая, в 14 часов генерал Коллер получил удивительное известие, переданное по рации ОКВ из Берхтесгадена: фюрер покончил с собой, его преемником назначен гросс-адмирал Дёниц…[634]Вечером того же дня эта новость пришла в Маутендорф. «Я легла рано, – вспоминала впоследствии Эмма Геринг. – […] Я еще не успела заснуть, как к моей кровати подошел муж и сказал: “Адольф Гитлер мертв”. Наступила странная тишина. […] После продолжительной паузы муж принялся со стоном повторять: “Теперь я уже никогда не смогу объяснить ему, что был верен ему до конца”. Некоторое время мне казалось, что он потерял разум». На самом деле Геринг потерял способность мыслить самостоятельно. И уже давно. А его слова, сказанные жене, выдавали в нем человека, лишившегося источника влияния… Подумал ли он при этом хотя бы на секунду о 69 623 погибших или пропавших без вести, о 27 294 раненых или покалеченных летчиках его люфтваффе, которые пожертвовали собой ради химерического идеала буйно помешанного вождя? Если так, то он явно не поделился этими мыслями со своим окружением…