Читать книгу - "Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916-1931 годы - Адам Туз"

В 1922 году, вслед за фиаско европейской политики Ллойда Джорджа, Британия умыла руки и отошла от участия в решении вопросов европейских долгов и запутанной ситуации с репарациями. Урегулирование в 1923 году задолженности перед Соединенными Штатами было болезненным, но оно восстановило кредитоспособность Британии. Начиная с 1920 года министерство финансов и Банк Англии использовали дефляцию лишь в ограниченных масштабах. С точки зрения Соединенных Штатов следующим первоочередным шагом после введения в действие плана Дауэса в Германии должен был стать возврат Британии к золотому стандарту. Если Британия сделает это, то ее примеру последуют империя и значительная часть стран Европы и Латинской Америки. Лейбористское правительства Рамсея Макдональда колебалось, прислушиваясь к критическим доводам бывшего канцлера Казначейства Реджинальда Маккены и его главного советника Джона Мейнарда Кейнса. Если в Соединенных Штатов не будет роста инфляции, то достижение окончательного ценового паритета между Британией и Америкой может стать мучительным. И хотя Соединенному Королевству удалось выбраться из глубокой рецессии 19201921 годов, а профсоюзы утратили свою активность к октябрю 1924 года, Британия стояла перед полномасштабной «красной угрозой». Левое крыло лейбористской партии призывало к национализации Банка Англии, а правая газета Daily Mail распускала слухи о подрывной деятельности Советов.

29 октября 1924 года первое в истории Британии правительство лейбористов было вынуждено уступить победившим с огромным преимуществом консерваторам во главе со Стенли Болдуином. Лондонский Сити пытался «защитить систему от жуликов», Соединенные Штаты грозили отобрать Канаду и Южную Африку, когда 28 апреля 1925 года канцлер Казначейства Уинстон Черчилль объявил о возврате Британии к золотому стандарту^[1375]. К концу года 35 валют мира либо официально обменивались на золото, либо сохраняли свой стабильный курс на протяжении не менее одного года. По замечанию одного из современных критиков, это была «самая грандиозная» попытка следовать согласованной мировой экономической политике во всей истории. Неустойчивые периферийные экономики Австрии, Венгрии, Болгарии, Финляндии, Румынии и Греции были вынуждены «буквально морить себя голодом, чтобы достигнуть вожделенных золотых берегов»^[1376].

В Британии последствия оказались не столь тяжелыми, но возврат к золоту по курсу, действовавшему в довоенное время, снизил конкурентоспособность ориентированных на экспорт основных отраслей промышленности, в особенности угледобывающей. Продолжавшийся всю зиму 1925/26 года ожесточенный спор между владельцами шахт и рабочими пробудил к жизни профсоюзных активистов. 4 мая 1926 года Британский конгресс тред-юнионов (БКТ) наконец решился на то, на что никак не мог пойти сразу после окончания войны. Он объявил всеобщую забастовку. В первый день на работу не вышли 1 млн 750 тысяч человек. По любым меркам это было очень серьезным событием, вызвавшим ликование всего мирового социалистического движения. В 1920 году этого было бы достаточно, чтобы заставить правительство принять меры. Но в 1926 году тори имели значительное большинство в парламенте. Британия уже не была единственным поставщиком для всей Европы. Достаточное количество угля поставляли Германия и Польша. У консерваторов было достаточно времени, чтобы подготовиться к столкновению с шахтерами. Профсоюзы ослабли за шесть лет массовой безработицы, а в их рядах уже не было былой солидарности. Рабочие в массовом порядке возвращались на рабочие места, и уже 11 мая БКТ предложил заключить мир. Это оказалось последним всплеском сильнейшей волны рабочих выступлений, начавшихся за несколько лет до Первой мировой войны. В Москве это поражение восприняли как спад послевоенной волны революционной активности^[1377].

Британия активно проводила политику дефляции, что вызывало вопросы у ее бывших партнеров по Антанте. В 1920 году Италия, Япония и Франция решили, что, в отличие от Британии и США, не станут прибегать к дефляции. Но смогут ли они вернуться к возродившемуся золотому стандарту? Из всех стран Антанты наиболее значительное долговое бремя относительно доходов лежало на Италии. Премьер-министр Франческо Нитти и другие находившиеся в сложном положении либеральные правительства послевоенного периода обращались к Вашингтону, прося уступок, но безрезультатно. А вот режим Муссолини, напротив, мог рассчитывать на определенное сочувствие в Госдепартаменте и на Уолл-стрит^[1378]. В ноябре 1925 года министр финансов Италии, промышленник Джузеппе Вольпи, обладавший обширными связями, добился крайне выгодной сделки по военным долгам, которая открывала дорогу к получению новых кредитов на Уолл-стрит (табл. 12)^[1379]. Это позволило Италии выйти в 1926 году из зоны турбуленции на рынке обмена валют и в августе 1926 года привязать курс лиры к фунту стерлингов на уровне 90 лир за фунт, что соответствовало курсу, действовавшему на момент прихода к власти Муссолини четыре года назад. Фашизм перестал терять популярность. В отличие от Британии, в фашистской Италии можно было не опасаться общей забастовки. Squadristi Муссолини хорошо поработали во время уличных боев в 19201922 годах. В 1927 году диктатура использовала всю свою мощь, чтобы урезать заработную плату на 20 %.

Таблица 12. Договоренности с Вашингтоном: соглашения о погашении военных долгов, 1923–1930 гг.

Для Японии возврат к золотому стандарту начинался неудачно^[1380]. В 1923 году, после трех лет дефляции, курс иены приблизился к довоенному, но 1 сентября произошло одно из самых разрушительных землетрясений за всю современную историю. Погибло 140 тысяч человек, около полумиллиона остались без крова, большая часть японских городов лежала в руинах. Банк Японии был вынужден срочно заняться привлечением кредитов. Иностранная валюта уходила из страны, и после десяти лет накопления иностранных активов в январе 1924 года Япония была вынуждена при посредничестве банковской группы Дж. П. Моргана взять заем под грабительские 6,5 %. Помня об условиях, на которых займы предоставлялись до войны, его стали называть «займом национального унижения»^[1381]. Этот эпизод со всей ясностью показал, что источник финансирования Японии окончательно переместился из Лондона в Нью-Йорк^[1382]. Спустя три года общее движение возврата к золотому стандарту вновь приблизило Японию к довоенному курсу иены, но в этот раз помешал сильнейший банковский кризис, в результате которого закрылось три десятка банков. В 1927 году, когда валюта уже предлагалась со значительными скидками по курсу, близкому к довоенному, новое экспансивно настроенное правительство, сформированное партией Сэйюкай, решило приостановить попытки перехода на золотой стандарт, чтобы уделить основное внимание вызовам, исходящим от китайских националистов. Приоритетом считалось развитие Японии, если необходимо, то с участием государства. Как и в случае с Италией времен Муссолини, это удивительным образом совпадало с интересами Уолл-стрит во главе с Дж. П. Морган (табл. 13).