Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

сюжетов — вероятно, необходимые черты для хорошего рассказчика. Время от времени он использовал газетные обороты, которые сознательно выучил, стремясь к самообразованию, но, когда говорил естественно присущим ему языком, его всегда стоило послушать. Рэй никогда толком не ходил в школу, но, убежав из дома, почти сразу попытался восполнить этот недостаток. Пока пас овец, он зачитал до дыр старый учебник грамматики и осиливал поучительные книги с помощью карманного словаря. Много раз при свете костра он размышлял над страницами «Истории» Прескотта и над трудами Вашингтона Ирвинга, купленными за большие деньги в книжном магазине. Математика и физика давались ему легко, а вот общая культура — не очень, и он был полон решимости овладеть ею. Рэй был безбожником и непоследовательно верил, что за это попадет в ад. Каждый раз в конце маршрута, когда поезд начинал тормозить возле Санта-Фе, Рэй забирался на верхнюю полку в служебном вагоне и, пока остальная поездная бригада внизу у печки шумно резалась в покер, читал при свете подвесного фонаря речи Роберта Ингерсолла и «Век разума» Томаса Пейна.

У Рэя было верное сердце, и ему стоило большого труда отказаться от Бога. Он принадлежал к числу пасынков судьбы и мало что нажил, несмотря на тяжкие труды: все лучшее всегда доставалось другим. Он участвовал в нескольких начинаниях, на которых другие обогатились, но всегда входил в дело слишком рано или слишком поздно. За годы странствий он накопил кучу сведений (в целом истинных, но никак не связанных между собой, а потому вводящих в заблуждение), приобрел высокие понятия о личной чести, сентиментальное преклонение перед всеми женщинами (как добродетельными, так и безнравственными) и жгучую ненависть к англичанам. Тея часто думала, что лучшая черта Рэя — его любовь к Мексике и мексиканцам, которые всегда были добры к нему, когда он, бездомный мальчишка, забрел через границу в другую страну. В Мексике Рэй всегда был «сеньор Кен-эй-ди», и, когда к нему так обращались, он становился другим человеком. Он бегло говорил по-испански, и солнечное тепло этого языка не давало ему стать жестким, как его подбородок, или узким, как его популяризированные представления о науке.

Пока Рэй курил сигару, они с Джонни заговорили об огромных состояниях, которые сколачивались на Юго-Западе, и о знакомых, которые разбогатели.

— Ты, наверное, там сорвать большой куш? — простодушно спросил Джонни.

Рэй улыбнулся и покачал головой:

— Я чаще терял, чем находил. И ни в одном деле не знал, что к чему. Поэтому всегда продавал слишком рано или слишком поздно. Но мое от меня не уйдет, верь моему слову.

Рэй принял задумчивый вид, поудобнее устроился в тени и выкопал в песке ямку — упор для локтя.

— Ближе всего к удаче я был в истории с «Брачным чертогом». Если б я не вышел из дела, был бы сейчас богат. На волосок не хватило.

Джонни пришел в восторг:

— Не может быть! Это серебряная жила, да?

— А что же еще! Там, в Озерной долине. Я заплатил изыскателю несколько сотен, а он мне дал пачку акций. Но прежде чем мы успели хоть что-нибудь заработать, мой зять умер от лихорадки на Кубе. Сестра прямо с ума сходила, ей нужно было обязательно привезти его тело обратно в Колорадо, чтобы похоронить. Я понимал, что это дурь, но она моя единственная сестра, другой нету. Мертвым путешествовать накладно, и мне пришлось продать свою долю в шахте, чтобы набрать Элмеру на билет. Через два месяца ребята напали на большой карман в скальной породе, полный самородного серебра. Они назвали эту шахту «Брачный чертог». Причем, как ты понял, это была не руда. Это было чистейшее мягкое самородное серебро — хоть сразу переплавляй в доллары. Ребята его выковыривали долотами. Если бы старина Элмер не сыграл со мной такую штуку, я бы заработал тысяч пятьдесят. Вот, Испанец, так я прошел на волосок от богатства.

— Я помню. Когда в том кармане ничего не остаться, город разориться.

— Еще бы. Чем больше радуешься, тем горше потом плакать. Это оказалась не жила, просто карман в породе, который когда-то наполнился расплавленным серебром. Можно было ожидать, что где-нибудь поблизости найдется еще, но нет. Nada[14]. Кое-какие дураки до сих пор копают на той горе.

Когда Рэй докурил сигару, Джонни взял мандолину и завел любимую песню Кеннеди — Ultimo Amor[15]. Было три часа пополудни, самое жаркое время дня. Узкая полоса тени все это время медленно расширялась, и теперь дно амфитеатра отчетливо делилось на две половины: сверкающую желтую и темную фиолетовую. Мальчики вернулись и начали строить пещеру разбойников, чтобы разыграть в лицах славные деяния бандита Педро. Джонни, грациозно распростершись на песке, томно бренчал: с Ultimo Amor он перешел на Fluvia de Oro[16], а потом на Noches de Algeria[17].

Каждый из путешественников погрузился в собственные мысли. Миссис Тельямантес припомнила площадь в родном городке: белые ступени собора, где преклоняли колени прохожие, круглые кроны акаций, играющий на площади оркестр. Рэй Кеннеди думал о будущем, предаваясь большой американской мечте о легких деньгах, об удаче где-нибудь в горах — нефтяной скважине, медной залежи, золотой жиле. Каждый раз, когда железнодорожник-новобрачный раздавал сигары, Рэй думал, что он-то умнее: он не женится, пока не найдет свой идеал и пока у него не будет достаточно денег, чтобы жена жила как королева. Он верил, что нашел свой идеал вот в этой головке с желтыми косичками, что сейчас стелются по песку, и что к тому времени, как девочка созреет, он разбогатеет и сможет обеспечить ей королевскую жизнь. Он точно разбогатеет, надо только сбросить лямку железной дороги.

Тея, взволнованная рассказами о приключениях, о Большом каньоне и Долине Смерти, вспоминала собственное большое приключение. В самом начале этого лета ее отца пригласили в Вайоминг, недалеко от Ларами, провести съезд первопроходцев западных земель, старых обитателей фронтира. Он взял Тею с собой, чтобы она играла на органе и исполняла патриотические песни. В Вайоминге они остановились в доме старого ковбоя, который рассказал им о плоскогорье, называемом Ларамийской равниной, где до сих пор можно было увидеть следы фургонов, принадлежавших мормонам и золотоискателям. Старик даже вызвался отвезти мистера Кронборга в горы и показать ему историческую местность, хотя для однодневной поездки путь был очень долгий. Тея страстно умоляла отца взять ее с собой, и старик, польщенный таким вниманием к своим рассказам, замолвил за нее словечко.

Они выехали из Ларами еще до свету, на повозке с упряжкой крепких