Читать книгу - "Тито и товарищи - Йоже Пирьевец"

Как глашатай реформаторских кругов, Эдвард Кардель в начале 1953 г. сконцентрировался на работе над конституцией, которая должна была заменить «сталинскую» 1946 г. Он был этим горд, поскольку видел в новом государственном уставе средство демократизации общества. Две палаты Народной скупщины – Союзное вече и Вече национальностей, приняли ее 13 января, и уже на следующий день Тито был избран первым президентом ФНРЮ на общем заседании, где в присутствии руководителей дипломатических ведомств председательствовали Йосип Видмар и Франьо Гажи. Заседание посетил и смертельно больной Борис Кидрич, который с трудом сумел подняться с постели только для того, чтобы отдать свой голос за Тито. За предложение Йована Веселинова, который от имени других 52 депутатов выдвинул его кандидатуру, проголосовали почти единогласно. Только один голос был подан «против». После оглашения результатов и присяги Тито Видмар поздравил его и отметил, что Тито персонифицирует судьбу югославянских народов^[1609].

Новое конституционное устройство, как его задумал Кардель, опиралось прежде всего на укрепление народной власти. В ответ тем, кто жаловался, что после войны Союзная скупщина была похожа на кладбище, а депутаты поднимали руки автоматически, Кардель ответил: «.сейчас будет больше дискуссий – мы будем решать конкретные проблемы». Джиласу он лукаво шепнул: «.может быть, потихоньку мы дойдем до оппозиции.» Конституция строилась на идее Маркса о «ликвидации» государства, демократизации и самоуправлении. Кардель был уверен, что высокие партийные функционеры станут его тормозить, прежде всего когда речь будет идти о повседневных, в первую очередь экономических вопросах. Чтобы избегнуть этого, он запланировал составить правительство из специалистов, а руководящие партийные деятели будут заседать в скупщине, что должно подчеркнуть ее законодательную роль и значение. Было похоже, что в этом отношении договоренность достигнута. Однако в сентябре 1953 г., перед выборами в новую скупщину, Кардель неожиданно был приглашен в Белье, бывшие королевские охотничьи угодья в Хорватии, где находился Тито. Маршал открыто ему сказал: «.все вы пойдете в скупщину (он думал о высоких партийных функционерах), меня же оставите на вершине совсем одного». Это означало, что он не согласен с идеей о правительстве специалистов и противится вхождению членов ЦК в скупщину, поскольку, вероятно, боялся, что она станет центром оппозиции ему. Кардель, конечно же, отступил, Джилас упрекнул его в том, что он бегает за Тито, как щенок. «Это не так», – обиженно ответил Кардель. Но Джилас не ошибся – это стало ясно спустя несколько месяцев, когда Кардель, в соответствии с «лучшими сталинскими традициями», стал его главным обвинителем. Он зашел так далеко, что на III заседании партийного Пленума, созванного в январе 1954 г. с целью осудить ревизионизм Джиласа, в свою речь вплел мысль, которую ему тот доверил, – что именно Тито является носителем бюрократизма. «Зачем Кардель это сделал?», – спрашивает в своих воспоминаниях Джилас. И отвечает: «В первую очередь из-за недостаточной лояльности ко мне, из партийного оппортунизма, также, может быть, из страха, что наши разговоры прослушивались. Вероятно, по этим причинам»^[1610].