Читать книгу - "Диверсанты. Легенда Лубянки - Яков Серебрянский - Сергей Чуркин"

«В закрытом судебном заседании в гор. Москве 7 июля 1941 года рассмотрела дело по обвинению:

СЕРЕБРЯНСКОЙ Полины Натановны, 1899 года рождения, быв. сотрудницы спецгруппы ГУГБ НКВД, – в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 17-58-Iа, 58-II УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что СЕРЕБРЯНСКАЯ, будучи сотрудницей спецгруппы ГУГБ НКВД, являлась соучастницей по к/р. деятельности своего мужа, быв. начальника спецгруппы ГУГБ НКВД СЕРЕБРЯНСКОГО Я.И. – шпиона английской и французской разведок, т.е. совершила преступление по ст. ст. 17-58-Iа, 58-II УК РСФСР.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК, Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР

ПРИГОВОРИЛА

СЕРЕБРЯНСКУЮ Полину Натановну подвергнуть лишению свободы на 10 лет, с поражением в избирательных правах на 5 лет, с конфискацией имущества.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит»^[292].

В тот же день были приговорены к расстрелу ближайшие сотрудники Серебрянского: С.М. Перевозников и В.Я. Сыркина. Еще раньше, 20 сентября 1938 года, расстреляли Т.С. Малли, 20 февраля 1939 года – Г.Н. Косенко, 3 марта 1939 года – А.Н. Турыжникова, 29 января 1940 года С.М. Шпигельглаза, 9 марта 1940 года – А.И. Сыркина (Бернарди).

Однако приговор, вынесенный Серебрянскому, не был приведен в исполнение.

18 июля 1941 года, когда немецкими войсками уже были оккупированы почти вся Белоруссия, Западная Украина, Прибалтика, вышло Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». В подготовке Постановления участвовали Г.М. Маленков (председатель), Л.П. Берия, В.Н. Меркулов, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко, представители ЦК компартий Латвии, Литвы и Эстонии и П.А. Судоплатов. В нем, в частности, указывалось:

«Задача заключается в том, чтобы создать невыносимые условия для германских интервентов, дезорганизовать их связь, транспорт и сами воинские части, срывать все их мероприятия, уничтожать захватчиков и их пособников, всемерно помогать созданию конных и пеших партизанских отрядов, диверсионных и истребительных групп, развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов…»^[293].

Конечно, это политическое, подчеркиваем – политическое, постановление можно критиковать с военно-прикладной точки зрения. Что, собственно, и делают многие современные историки и военные. Грешат этим в своих мемуарах, вышедших после 1991 года, иногда и те, кто в годы Великой Отечественной войны неукоснительно его исполнял.

На наш взгляд, основная задача данного документа заключалась в мобилизации партийного актива на местах, и в этом смысле оно свою задачу выполнило. Кроме того, в постановлении совершенно четко указывались основные направления кадровой работы, кроме того, жестко звучало требование о личном примере партийных руководителей. А решение практических вопросов осуществлялось через совершенно секретные приказы наркомов обороны, внутренних дел и подчиненных им структур.

Через два дня после принятия «партизанского» постановления органы государственной безопасности вновь подверглись реорганизации. 20 июля 1941 года указом Президиума Верховного Совета СССР НКВД и НКГБ объединили в единый Народный комиссариат внутренних дел. Народным комиссаром внутренних дел СССР остался Л.П. Берия, нарком госбезопасности В.Н. Меркулов стал его 1-м заместителем. Ведущие управления возглавили: I (Разведывательное) – П.М. Фитин, II (Контрразведывательное) – П.В. Федотов, III (Секретно-политическое) – Н.Д. Горлинский, Управление особых отделов – В.С. Абакумов. Особая группа (П.А. Судоплатов) находилась в непосредственном подчинении Берии.

Во исполнение постановления по приказу РУ Генштаба РККА в конце июля – начале августа 1941 года при разведотделах штабов фронтов создаются оперативные спецгруппы (ОС) для формирования армейских разведывательно-диверсионных групп (РДГ). По сути, это было возвращение к хрестоматийным, хотя уже почти забытым идеям Д. Давыдова, Ф. Гершельмана и В. Клембовского. Однако подготовка и заброска разведывательно-диверсионных групп в основном строились на личном опыте, а часто и просто на импровизации их руководства. Особенно плохо дело обстояло с качеством профессиональной подготовки личного состава.

Командиры разведывательно-диверсионных групп в 95 процентах случаев не имели предварительной специальной подготовки. Отбор личного состава осуществлялся без учета моральных и профессиональных качеств бойцов, их психологической совместимости, степени физической тренированности. Многие группы формировались по принципу «как можно быстрее», чтобы просто выполнить приказ и отрапортовать об исполнении. Часто просто не было времени и возможности более детально проработать кандидатуры. Военная горячка и отсутствие должных кадровых резервов сказывались на каждом шагу. На обучение (минно-взрывное дело, методы маскировки, стрелковая подготовка, боевое взаимодействие) затрачивалось всего от трех до десяти суток. Оперативную обстановку во вражеском тылу армейские диверсанты совершенно не знали, а противодействовать немецким спецслужбам не умели. И хотя за полтора месяца Оперативная спецгруппа Западного фронта сформировала и отправила в тыл противника 52 РДГ, их боевые возможности были невелики, а потери – огромны.

Жестокая практика войны показала явную слабость партийных и военных органов по подготовке и переброске партизанских отрядов в тыл противника. Руководить боевыми действиями партизан из городов, находящихся под контролем германских спецслужб, партийное подполье при отсутствии надежных каналов связи не могло. Также невозможно было организовать снабжение партизанских отрядов оружием, боеприпасами, минно-взрывными средствами и т.п.

Некоторые конкретные действия, осуществляемые партийными дилетантами в области разведки, диверсий и оперативной работы, не только не оказывали существенного влияния на организацию партизанских и диверсионных действий в тылу немецких войск, но и вели к чудовищным провалам и, как следствие, – к неоправданным массовым потерям. Так, один из секретарей Николаевского обкома КП(б)У Яров, имевший при себе списки некоторых подпольных организаций юга Украины, был захвачен абверовцами. В результате значительная часть партийного актива и подпольщиков еще до начала работы оказались в руках врага.

Не было и адекватного понимания роли подразделений специального назначения. В начале войны даже П.А. Судоплатов полагал, что наиболее подготовленных бойцов пограничных и внутренних войск можно в течение короткого времени перенацелить на решение разведывательно-диверсионных задач в тылу противника. Но у этих бойцов не было специальной подготовки для действий на территории, занятой врагом, тем более в конспиративных условиях.