Читать книгу - "Диверсанты. Легенда Лубянки - Яков Серебрянский - Сергей Чуркин"

А теперь о главном. Авторы внимательно изучили карту 1930-х гг. всей западной границы СССР и приграничных районов Финляндии, Прибалтики, Польши и Румынии, на которой были обозначены основные стратегические объекты, подлежавшие ударам диверсантов. В подавляющем большинстве диверсанты были не граждане СССР, а коминтерновцы из европейских стран. И если в 100–150-километровой приграничной зоне иностранных государств (т.е. в оперативном тылу вероятного противника) эти боевые группы находились в подчинении диверсионного спецотдела РУ РККА, то в более глубоком тылу диверсии должны были осуществляться боевиками СГОН ГУГБ под руководством Я.И. Серебрянского и аналогичных (еще более засекреченных) боевых групп компартий европейских стран. Но, к великому сожалению, на 22 июня 1941 года Яков Серебрянский числился в списке арестованных «врагов народа, пробравшихся в советскую разведку». Судьба членов большинства партийных спецгрупп была не менее трагичной.

Исходя из вышесказанного, мы считаем версию Ю.Г. Веремеева ошибочной. Наша точка зрения на причины ликвидации партизанско-диверсионной системы обороны СССР изложена в предыдущей главе. Вернемся, однако, в 1941 год …

26–27 июня был отдан приказ НКВД о формировании войск Особой группы при наркоме внутренних дел СССР для выполнения специальных заданий в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. К этому времени гитлеровские войска уже взяли столицу советской Белоруссии, а вожди советского государства, потрясенные вероломством Гитлера и мощью удара подвижных соединений Германии, находились в растерянности. Они не могли объяснить своему народу, что произошло «с непобедимой и легендарной Красной армией».

П.А. Судоплатов и его коллеги были вынуждены, что говорится, «с колес» предпринимать быстрые и энергичные меры в борьбе с захватчиками.

«В формировании войск и оперсостава этой группы, – вспоминает П.А. Судоплатов, – мы опирались на кадры внутренних войск и соответствующих оперативных подразделений НКВД. Первоначально, наряду с Эйтингоном, мне без официального приказа в качестве заместителя был придан Ш. Церетели^[274], занимавшийся отбором добровольцев-спортсменов на стадионе „Динамо“. Он был организатором успешно закончившейся борьбы с бандитизмом на Кавказе в 1920-е годы. <…>

При наборе людей мы пошли по пути, подсказанному опытом финской войны, – задействовали спортивно-комсомольский актив страны. ЦК ВЛКСМ принял постановление о мобилизации комсомольцев для службы в войсках Особой группы при НКВД. Мы мобилизовали выпуски Высшей школы НКВД и разведчиков Школы особого назначения, а также молодежь из органов милиции, пожарной охраны. <…> В наше распоряжение по решению ЦК ВКП(б) перешел весь резерв боеспособных политэмигрантов, находящихся на учете в Коминтерне»^[275].

Первым начальником войск Особой группы при наркоме НКВД стал комбриг П.М. Богданов^[276], один из руководителей Управления пожарной охраны НКВД. Заместителем П.М. Богданова был назначен полковник М.Ф. Орлов^[277], до мая 1941 года занимавший должность начальника Себежского (Псковская обл.) военного училища НКВД^[278]. На должности комиссара находился инженер, впоследствии офицер-чекист А.А. Максимов^[279]. Начальником штаба войск Особой группы стал подполковник В.В. Гриднёв^[280]. Формирование войск, повторим, велось в Москве, на стадионе «Динамо».