Читать книгу - "Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин"

Активную помощь мужу оказывала Плевицкая. Пользуясь ее концертами и сопровождая жену, генерал Скоблин имел возможность активно разъезжать по Европе, проводить встречи, инструктировать местные организации РОВСа. Плевицкая копировала добываемые и приносимые домой мужем на короткий период секретные документы, писала агентурные донесения в Центр, что не любил делать сам Скоблин, выполняла функции связной. На основании информации, полученной главным образом от Скоблина, за четыре года, по данным ИНО ОГПУ, было арестовано 17 агентов и террористов, заброшенных в СССР, установлено одиннадцать явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.

Выполняя инструкции чекистов, генерал Скоблин умело интриговал, играя на противоречиях и разжигая вражду между различными деятелями и группировками в РОВСе. Войдя в доверие генерала Миллера, он в то же время тесно контактировал с оказавшимся в оппозиции и отставке генералом Шатиловым, рассуждал о слабости генерала Миллера и о намерении его отойти от дел, делился информацией об антишатиловских интригах в руководстве, о намерениях деникинцев захватить Союз в свои руки, умело подогревал у него недовольство и тревогу за происходящее в РОВСе и призывал к действиям. Скоблин играл заметную роль в выступлении начальников 1-го Армейского корпуса 23 февраля 1935 года и в последующей работе комиссии по реорганизации Центрального Управления РОВС в марте — апреле того же года.

Работа с чекистами способствовала повышению профессионального уровня генерала как агента: от простого информатора, пересказывающего услышанное, к разведчику, который мог профессионально подойти и построить разговор с интересующим человеком, получить нужные сведения, способен был составлять аналитические материалы (сводки, доклады и т.п.). Генерал Скоблин рассматривался советской разведкой как военная и политическая фигура, способная войти в руководство РОВСа и развалить его изнутри. А для этого в полной мере необходимы были способности аналитика, человека, способного просчитывать свои шаги и действия других людей, делать правильные выводы из того обилия фактов, которые становились ему известны.

Напомним, что, отвечая в начале 30-х годов на предложения парижской резидентуры и кураторов Скоблина в отношении осуществления комбинаций для быстрого продвижения его к руководству активной работой (против СССР), Москва предостерегала, что при всей заманчивости данного замысла это на сегодняшний день нереально. Тогда утверждалось, что невыгодно начинать борьбу за пальму первенства с такими руководителями этого направления деятельности РОВС, как Драгомиров, Харжевский, Глобачев, Фосс и др., имея минимум шансов на успех. Кстати, генерал Туркул, с которым Скоблин так тесно сотрудничал в этот период, что их называли двумя аяксами, также считал, что не надо торопиться в захвате руководства активной работой: «Если нас не хотят, то не надо поднимать из-за этого большого шума», ибо «неуспех новой организации будет большим скандалом». «Если хотят нас видеть во главе, то пускай нас выдвигают другие», — добавлял Туркул.

Генерал Скоблин, выполняя рекомендации своих чекистских наставников, действовал постепенно. С одной стороны, он сближался с генералом Миллером, изображая из себя верного ему человека, с другой — укреплял связи в военных верхах, активно общался с офицерской молодежью, формируя свой образ как лидера нового поколения, которое должно прийти на смену престарелым генералам. Скоблин выступал в числе генералов, требующих обновления РОВСа, но не как мятежник, а напротив, как человек, истинно ратующий за общее выстраданное дело освобождения Родины. К тому же, участвуя в генеральской фронде против руководства РОВСа и персонально против генерала Миллера, Скоблин предварительно уведомлял последнего о планах и предполагаемых шагах оппозиционеров-радикалов и тем самым укреплял его доверие к себе.

Передавая информацию чекистам об известных ему замыслах подрывной работы РОВСа в СССР, имена и явки боевиков, генерал Скоблин ослаблял позиции и авторитет прежних руководителей секретной боевой работы против советского государства в глазах генерала Миллера и всего руководства Русского Обще-Воинского Союза и постепенно подбирался к ключевым позициям на этом важнейшем и особенно значимом для советских спецслужб направлении деятельности РОВСа и военной эмиграции. Уже в 1932 году Скоблин, знавший о ведущейся РОВСом секретной боевой работе против СССР, предлагал генералу Миллеру свои услуги в ее организации. Он настаивал перед Миллером о необходимости активизации работы в СССР, считал возможным расширить направления и каналы проникновения в него. Дело в том, что после серии скандалов и провалов 20-х годов РОВС фактически свернул работу на северном направлении, через Прибалтийские государства и Финляндию. Сохранялись два основных направления его деятельности против СССР — западное, которое велось через Чехословакию и Польшу, и южное — через Румынию. Генерал Скоблин уверял председателя РОВСа в том, что у него есть возможности и личные связи в Прибалтике, которые помогут ему восстановить работу на северном направлении. Но генерал Миллер до поры до времени без энтузиазма относился к этим предложениям.

Ситуация изменилась в 1933–1935 годах, чему способствовал ряд обстоятельств. Во-первых, серия провалов привела к закрытию румынского канала проникновения в СССР, чему в немалой степени способствовала оперативная информация, получаемая ОГПУ от Третьякова, а также от самого Скоблина. Во-вторых, в это время внутри РОВСа со стороны группы генералов развернулась резкая критика руководства Союза и звучали требования реорганизовать организацию, активизировать ее деятельность, и в том числе против СССР. В-третьих, осенью 1933 году доверенному лицу Миллера в Финляндии, его сослуживцу по Гражданской войне на Севере генералу С.Ц. Добровольскому, бывшему Полевому военному прокурору Северной области, удалось установить деловые отношения с 2-м отделом Генштаба Финляндии и служившим там подполковником Мальмбергом.

14 сентября 1933 года Добровольский известил Миллера о том, что встретился с местным представителем Мальмберга, который дал ему ответ на предложение о совместной работе. Подполковник хотел, чтобы председатель РОВСа писал непосредственно ему для детального ознакомления с вопросами перспективного сотрудничества. 19 сентября Миллер направил ответное письмо Добровольскому, прося уточнить адрес, по которому он должен писать. В этом же письме он сообщил, что назначает «Петра Петровича» (под этим псевдонимом скрывался Скоблин) «моим представителем по секретной работе в Финляндии», уточняя, что он может быть там уже в октябре.

Цели Скоблина как советского агента были очевидны: перенацелить всю боевую работу РОВСа на СССР на Финляндию и через нее и установить над ней полный контроль советских спецслужб. В таком случае возможно было бы и легендирование новой крупной антисоветской организации в СССР, работающей совместно с генералом Скоблиным. Поручая же этому молодому и амбициозному генералу руководство важным направлением секретной работы на Россию, председатель РОВСа снимал с себя, таким образом, обвинения в нерешительности и нежелании предпринимать активные действия.

Осенью 1933 года в переписке Миллера с Мальмбергом и Добровольским согласуются принципиальные вопросы «работы на Россию» через Финляндию. В январе 1934 года Скоблин и Плевицкая с письмом от генерала Миллера Добровольскому выезжают в Финляндию. Здесь состоялась совместная встреча Добровольского и Скоблина с Мальмбергом и обсуждение планов сотрудничества. Эта встреча была положительно оценена всеми ее участниками. Добровольский, в частности, писал Миллеру: «Мы с Н. Ск-ким (Скоблиным. — В.Г.) встретили самый теплый прием, и нужно думать, что следующей весной нам удастся наладить коммерческое сотрудничество со здешними фирмами». На эзоповом языке это означало сотрудничество с финскими спецслужбами. Но, видимо, в связи с обсуждением вопроса о налаживании связей с контрреволюционными организациями, существующими в СССР, Миллер высказывался отрицательно. Он писал Добровольскому в Выборг: «Опасность связей с организациями, существующими в СССР, была уже признана генералом Кутеповым, понявшим, что их желание установить с ним контакт имело целью раскрытие его работы. По такому пути мы не пойдем никогда».