Читать книгу - "Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин"

План переезда генерала Туркула в Париж был реализован, но, забегая вперед, заметим, что надежды чекистов, связанные с ним, не удалось осуществить, и они даже жалели в дальнейшем, что пошли на это. К фигуре генерала Туркула автор будет еще не раз возвращаться в этой книге.

Скоблин и в дальнейшем умело использовал противоречия межличностного характера и различных групп РОВСа, боровшихся за власть. Лавируя между противоборствовавшими группами и лидерами и демонстрируя свою независимость, он умело привлекал враждующих оппонентов на свою сторону, и они делились планами и ценной информацией. Скоблин умело использовал должность командира Корниловского объединения, занимавшего особое и почетное положение в Белом движении, и любые события и праздники, связанные с их историей, для повышения собственной роли и статуса в РОВСе. Например, 6 сентября 1931 года во время банкета корниловцев генерал Скоблин обратился к присутствовавшему на празднике председателю РОВСа с просьбой включить его в списки Корниловского полка. Генерал Миллер ответил согласием, что сблизило его с корниловцами, а их командир, таким образом, сумел значительно улучшить отношения с председателем РОВСа, сделать их более доверительными. Об этом свидетельствовало, например, письмо Миллера, адресованное Скоблину, с просьбой внести за него деньги в банк, которые он обещал вернуть ему по возвращении в Париж после трехнедельного отъезда. Председатель РОВСа просил в нем также «засвидетельствовать глубокое уважение» и передать «сердечный привет» Плевицкой, что также иллюстрировало их теплые отношения.

Годовщина работы Скоблина на советскую разведку, по предложению сотрудника, работавшего с ним, была отмечена выплатой ему 200 долларов на месячный отдых, по 200 долларов были выданы ему и Плевицкой в качестве наградных. Кроме того, было решено оплачивать Скоблину содержание машины (он купил новую), а Плевицкой была оплачена пластическая операция.

Генерал Скоблин достаточно быстро и успешно осваивал новое для него — разведывательное поприще. Через полтора года после его вербовки опытный советский разведчик и руководитель одной из советских нелегальных сетей в Западной Европе, охватывавшей и Францию, С.М. Шпигельглаз так оценивал его деятельность: «Что касается Скоблина, то я застал его уже полностью сформировавшимся агентом, снабжавшим нас первоклассной информацией. Теперь уже моя главная задача состояла не в том, чтобы учить его или “выжимать” из него информацию, а в том, чтобы помогать ему и обеспечивать безопасность его и Плевицкой».

Последующая деятельность Скоблина также высоко оценивалась его кураторами и непосредственно в Иностранном отделе в Москве. Для иллюстрации этого приведем два близких по содержанию документа, первый из которых был направлен начальнику ИНО ОГПУ А.Х. Артузову спустя полтора года после вербовки генерала и его жены, а второй, несколько отличающийся, в котором более объемно представлены основные результаты его деятельности, датируется серединой 1934 года.

Первый документ — это докладная записка, направленная на имя Артузова начальником отделения ИНО. В характеристике Скоблина здесь отмечалось: «Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, он, будучи завербован, не вошел и не может войти в аппарат руководства РОВС, но занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы». Основные результаты работы генерала на советскую разведку формулировались в этой докладной записке следующим образом: 1) ликвидировал боевые дружины, создаваемые генералами Шатиловым и Фоком; 2) свел на нет зарождавшуюся у генералов Туркула и Шатилова мысль об организации особого террористического ядра; 3) прибрал к рукам Завадского, основного агента французской контрразведки, и, помимо передачи информационного материала, разоблачил агента-провокатора, «подсунутого нам французами, работавшего у нас 11 месяцев; 4) сообщил об организации, готовящей убийство Литвинова; разоблачил работу РОВС из Румынии на СССР (дело Жолтковского). Уточним только, что в данном случае допущена неточность, и речь, вероятно, идет о разведывательной деятельности полковника Жолондковского в Румынии.

Вместе с тем в указанном документе с тревогой говорилось о том, что за последнее время «мы трижды демонстрировали свою неожиданную осведомленность (два раза через прессу) и тем самым ставили всякий раз агента в чрезвычайно опасное положение, грозящее ему провалом». Поэтому предлагалось в дальнейшем решения о публикации сведений, полученных от «Фермера», согласовывать всякий раз с тем сотрудником ИНО, который непосредственно связан с агентом, следит за его работой и руководит ею.^[35]

Следующая близкая по содержанию версия этого документа на имя Артузова с указанием уже не четырех, а шести результатов (дел) Скоблина, датируется серединой 1934 года, а ее публикаторы (действующие или отставные сотрудники СВР — В.С. Антонов,

B.С. Карпов, а также Н.А. Шварёв) именуют автором документа C.М. Шпигельглаза, причем Шварёв определяет его как куратора французского направления (деятельности ИНО). Л.М. Млечин приводит практически то же содержание документа в показаниях его автора — «Андрея» — следователю с указанием на то, что он был подготовлен им в качестве справки о работе Скоблина для коллегии (ОГПУ) вскоре после приезда (в Париж) из Москвы, но начиная его с указания на то, что Скоблин (и его жена) завербованы полтора года назад.

В дополнение к вышеизложенному, здесь отмечается, что Скоблин донес о готовящемся Миллером, Драгомировым, Харжевским и Фоссом убийстве Троцкого. Кроме того, в версии документа, публикуемого указанными сотрудниками СВР, указывается, что Скоблин выяснил, «кто из наших людей открыт французами, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами, работавшего у нас 11 месяцев». В публикации Млечина дается несколько иная интерпретация и отмечается, что этот генерал «почти что прибрал к рукам Завадского-Краснопольского» (что, как уже отмечалось выше, было специальным заданием чекистов для него), «благодаря чему выяснил, кто из наших людей открыт французами».

В этой докладной записке указывалось также, что исключительная осведомленность Скоблина помогла выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьезное оперативное значение дел, а также быть совершенно в курсе работы РОВСа. Вновь отмечалась также необходимость в будущем всякий раз согласовывать решения об опубликовании полученных от «Фермера» сведений с тем сотрудником ИНО, который непосредственно связан с агентом, непосредственно следит за его работой и руководит им.Причем Млечин в своей публикации ссылается на то, что таким человеком являлся «Андрей».