Читать книгу - "Призрак Перл-Харбора. Тайная война - Николай Лузан"

— Все равно — зацепка.

— Аптек в Харбине море, еще бы знать какой препарат он использовал.

— С этим проблем не будет. В нашей конторе ничего не пропадает. Запрошу Центр.

— Это меняет дело, — оживился Павел и, разлив водку по рюмкам, тихо произнес: — За победу под Москвой!

Заканчивался их обед под пьяный рев луженых глоток. Немцы не остановились на пиве, перешли к водке и пошли в разнос. Зал загудел от топота ног, и хилая, вихляющая из стороны в сторону, шеренга из ошалевших китайцев-официантов безуспешно пыталась овладеть искусством прусской шагистики.

— Пора уходить, а то скоро и до нас доберутся, — завершил встречу Дервиш.

— Скорее, мы до Берлина! — с ожесточением ответил Павел, но согласился и подозвал официанта.

Тот подлетел к столику и алчными глазенками зашарил по портмоне. Чтобы усыпить его подозрения, Павел щедро расплатился. Они вышли из ресторана и поднялись на Китайскую. Там их пути разошлись. Резидент отправился в район Мадягоу. Павел нанял извозчика и поехал в контору.

Ездовой, бывший хорунжий, с уныло обвисшими усами неспешно погонял старую заезженную клячу. Она тащилась по улицам слабой трусцой, надолго останавливалась на перекрестках и меланхолично посматривала на сверкающих никелем четырехколесных конкурентов. Те, презрительно выпустив ей под нос клубы сизого дыма, с места срывались в лихой галоп. На узких улочках китайского квартала горластые, нахальные рикши норовили ткнуть кляче в бок и оттеснить ее к обочине. Она и хозяин одинаково безучастно относились ко всему происходящему.

Павел начал терять терпение, когда, наконец, впереди показалось здание конторы. Стоянка перед ней была забита тележками и крестьянскими арбами. У стены на лавках и на земле, сбившись в кучки, сидели артельщики-заготовители. Длинная очередь выстроилась к двери в главный зал. Там царила особенная атмосфера. За тремя длинными столами происходили прием и сортировка корней женьшеня.

Бригадир артельщиков, пожилой коренастый китаец, бережно, словно драгоценную чашу, брал из лотка очередной экземпляр и поднимал вверх так, чтобы все оценили достоинства корня. Кончиками пальцев нежно поглаживая отростки и прицокивая языком, он нахваливал его. Два верхних отростка сравнивал с руками пловца. Легким касанием указательного пальца подчеркивал благородство и красоту их линий. В мощной, разветвленной нижней части находил сходство с ногами портового грузчика. Верхняя часть с ниспадающими изящными мочками была не чем иным, как головой и благообразными сединами самого господина Вана. Суровый цензор, оценщик Чжан, согласно кивал головой — это был действительно самый ценный из всех разновидностей женьшеня — судзухинский, доставленный контрабандистами из России, из Судзухинского заповедника. Такой экземпляр под радостные восклицания артельщиков ложился на первый стол.

Это был своеобразный спектакль, в котором каждому отводилась своя роль. В какой-то момент Чжан, придирчиво изучавший каждый экземпляр, нашел изъян. Недовольная гримаса появилась на его лице, и артельщики замерли. Окончательное решение оставалось за главным специалистом — невозмутимым Ху. Корень переходил к нему. Он легким касанием пальцев обнаруживал невидимые царапины на корне, острым глазом находил микроскопические узлы на мочках. Такой экземпляр безжалостно отправлялся на второй стол, и в зале звучал вздох разочарования. Гробовое молчание сопровождало экземпляр, отправлявшийся на третий стол — к «спящим корням».

Сцена приема повторялась до тех пор, пока на смену королю лекарственных растений — женьшеню, не пришли сишень — копытень, фанфын — лазурник и увэйцзы — лимонник.

Все это было хорошо знакомо Павлу. Не задерживаясь, он протиснулся сквозь толпу, зашел в конторку и там, к своему изумлению, увидел Виктора. Судя по его виду, в хулианской заготовительной артели произошло что-то чрезвычайное. Забыв поздороваться, Виктор потухшим голосом произнес:

— Паша, японцы арестовали Серегу и Лю.

— Как? — опешил Ольшевский.

Это был еще один тяжелый и неожиданный удар по цепочке связников.